|
— Товарищ комбриг! Прибыл для проведения боевых испытаний новой техники. — Какой… — Он сдержал ругательство. Адъютант за спиной вытянулся и губами проговорил за комбрига то, что и так висело в воздухе. — Какой такой техники? Вы что, не видите, что тут творится? Быстро собирайтесь и езжайте отсюда, чтоб я вас больше не видел! Он повернулся на каблуках и, рубя рукой воздух, отправился к палатке. — Послушайте, товарищ. Эй, я вам говорю… Куда вы пошли? Стойте. Вы, в феске… Адъютант сбился с шага, и до комбрига, наконец, дошло, что обращаются к нему. От удивления он обернулся. Худой человек в штатском плаще махал рукой и не спеша направился в его сторону. Вот это было самым настоящим беспорядком. Краском вздохнул, загоняя злобу внутрь, и спросил. — А вы кто? Каким образом очутились в расположении части? Часовой! Штатский переждал всплеск начальственных эмоций, приподнял шляпу. — Позвольте представиться. Бернард Кажинский. Изобретатель. Направлен к вам распоряжением… Он поморщился, вспоминая, кем именно направлен, потом бросил тужиться и просто протянул военному несколько листов бумаги. — Вот тут все. Прочтите и узнаете… А мне некогда… Он повернулся и словно забыл о комбриге. Синехалатные техники с машины смотрели, чем закончится разговор. Гражданский повернулся к ним. — Что ж вы, милые мои, хорошие… Сгружайте, сгружайте… Быстрее! Они смотрели за спину инженеру, где комбриг растерянно читал документы. Он читал и качал головой — не верил собственным глазам… Атака началась с рассветом. Сперва двадцать четыре залпа тяжелой артиллерии разметали большевистские заграждения из колючей проволоки, а затем в прорыв пошли офицерские цепи. Их одежда была той же, что и у красноармейцев — турецкое обмундирование. Со стороны могло показаться, что тут проходят учения — и нападавшие и защищающиеся были одеты одинаково, но уже через пару минут все изменилось. Кто-то из нападавших на волне нервного подъема сбросил позорные турецкие фески и достал из-за пазухи фуражки Российской императорской армии. — Не стрелять! — пронеслось вдоль позиции красных. — Не стрелять без команды! Офицеры впереди двигались грамотно — перебежками. Верно народ говорит — «за одного битого двух небитых дают». Научились воевать. Фигурки, несмотря на то, что красные не стреляли, то появлялись, то исчезали, припадая к земле. Комбриг считал шаги. Кустик, который он мысленно отметил как предельную дистанцию, остался уже позади первой цепи перебегающих фигурок в синем. — Ну что, хватит вам? — Товарищ военный! Вы их метров на пятьдесят подпустите! Комбриг скрипнул зубами, зло ответил, не отрываясь от стереоскопической трубы. — Да что вы, товарищ изобретатель, смеётесь, что ли? Они ж нас гранатами закидают. — Ну пожалуйста… Я вас очень прошу! «Какое там „пожалуйста“, — подумал комбриг, — с твоими бумагами ты меня, если не послушаюсь, перед строем расстрелять сможешь… Видали мы таких изобретателей!» Телефонная трубка стала вдруг тяжелой. Фигурки набегали, набегали, и у командира зачесалось в горле — так хотелось скомандовать «Огонь!». Он сжал тяжелые кулаки. Еще десять шагов. Ему показалось, что он различает пуговицы на груди первых. Ну когда, как не сейчас?! — Ну же! — Не нукайте! — резко прикрикнул ученый. — Установка экспериментальная, дальность действия не более трехсот метров… — Так уж и так… — С такого расстояния они не воспримут моей команды… Сейчас я могу их только разогнать… Хотите? Я внушу им ужас, и они разбегутся. |
