— Как так? Ну, если там золото или камни драгоценные, мануфактура какая… Ну, раньше тот, кто в бога не верит, — возьмет, а тот, в котором страх божий имеется, — не возьмет.

— А я не возьму. Нет, Серафим Яковлевич, не возьму. Ну скажите, зачем мне это золото? Другое дело, если оно ничейное, так его нужно государству отдать, оно на него завод построит, или школу, или институт. Да и раньше страх этот ваш божий побеждали. И грабили, и убивали, и все было,

— Ты это брось, это неправда!

— Да, неправда, а Ленский расстрел? А Девятое января? Сколько там царь народу убил? Что же он был, неверующий? Да сколько других кровопийц было… Легко что‑то и часто страх божий забывался… Да весь наш класс возьмите — никому ваше золото не нужно! Мануфактура…

— Дед, — вмешалась Лена. — Тебя послушать, так религия все на свете изобрела. И любовь, и верность, и честность…

— Правильно, правильно! — обрадовался Коля. ‑. Так и выходит.

— Страшные вещи вы говорите, страшные. И будет, будет за это наказание… Придет на землю Антихрист;

близко время — не за горами…

— Дед, постой, это же глупости, как же ты веришь?

— Верю я, верю! Да когда же это было, чтоб чужой удаче радовались? Чтобы чужому помогали? Сами не везде концы с концами сводим, а где у кого заболит, там мы со своей кашей: нате, возьмите, не жалко… Наводнение, голод, мор, пожар — всюду мы тут как тут…

— Вот вам и справедливость, а я тут слушал вас, — сказал Коля. — Только себе, да за пазуху…

— Кто такой Антихрист? — спросил Человек.

— Антихрист? Трудно сказать… Человек он, это доподлинно известно, и будет чудеса творить, в общем, к концу света он и появится. Бог его за грехи наши на нас пошлет, и никто ничего с ним сделать не сможет. Еще по рюмочке, мужички, давайте. Так ты, значит, охотничек, к своим возвращаешься? И чем же заниматься надумал?

Охотник молча положил к себе на колени ружье, с которым пришел Серафим Яковлевич, и, упираясь в ствол локтем, а в приклад культей, спрятанной в рукаве пиджака, переломил его.

— .Дай патрон, — сказал он.

Лена вытащила из патронташа новенький с блестящей шляпкой патрон и протянула его охотнику. Тот тщательно вогнал его в ствол.

— Пойдем, посмотришь, — усмехнулся он. Они вошли во двор. Прозвенел трамвай, осветив две высокие сосны возле калитки. За трамвайной линией домов не было. Сонная ворона сидела на сосне; она была хорошо видна на фоне освещенного городом неба. Охотник вскинул левую руку с ружьем и выстрелил. Ворона,. роняя перья, рухнула вниз.

— Вот так будешь стрелять, тебе внучка спасибо скажет, много дичи набьешь, — сказал охотник.

— Ах, чтоб тебя разорвало! — Серафим Яковлевич, смеясь, толкнул охотника в грудь. — Так вот для чего ты табуретку левой рукой по часу на весу держал! Так знаешь что? Так я тебе это самое ружьишко… подарю, вот что! Бери, вчера только купил.

Охотник прижал ружье к груди, поклонился.

— Спасибо… большое спасибо. Помнить буду. Однако не возьму, на зверя не подойдет… Спасибо.

— Ладно, ладно — Серафим Яковлевич махнул рукой. — Владей!

Лена засмеялась:

— Правильно, дед. Какой уж из тебя охотник… С коровой справиться не можешь!

— С Ласточкой? — спросил Коля.

— Свирепая корова, — оправдываясь, сказал Серафим Яковлевич.