Гринберг изучил документ.

– По форме все правильно. Дата вчерашняя, что с гражданской точки зрения означает, что вы имеете право при желании защищать ваши интересы. Но это не имеет силы в случае уголовных дел с более ранней датой.

– Ха! В данном случае нет никакого уголовного дела.

– Это нам еще предстоит решить. И не говорите «ха», это не юридический термин. Остался только вопрос, может ли лицо, подписавшее документ, продавать то, что числится в этом документе. Кому принадлежит Ламокс?

– Как кому? Джонни! Таково было завещание его отца.

– Да? Это оговорено в завещании, мистер Постль?

Мистер Постль пошептался с миссис Стюарт, затем ответил:

– Это оговорено, ваша честь. Это живое существо, называемое Ламокс, является движимым имуществом Джона Томаса Стюарта, младшего отпрыска этой семьи. Интересы миссис Стюарт осуществляются через интересы ее сына.

– Замечательное завещание. – Гринберг вручил купчую секретарю. – Подшейте это к делу.

Но Бетти на этом не успокоилась.

– Если хотите, ваша честь… назначьте любого, на ваш выбор. Но так, чтобы я могла сказать свое слово.

Гринберг вздохнул.

– Будет ли какая-нибудь польза от того, что я назначу кого-нибудь?

– Полагаю, что нет.

– Внесите в протокол. Пусть будет отражено, что вы оба, после должного предупреждения, настаиваете на том, чтобы защищать себя сами. Суд с сожалением берет на себя защиту ваших прав и советы относительно закона.

– О, не огорчайтесь, мистер Гринберг. Мы вам доверяем.

– Меня бы больше устроило, если бы это было не так, – сказал он сухо. – Но давайте двигаться дальше. Вот тот джентльмен в конце зала… кто вы?

– Вы меня, господин судья? Я представляю здесь «Галактик Пресс». Меня зовут Хови.

– Да? Секретарь даст материал для прессы потом, после расшифровки стенограммы. А если кому-нибудь понадобится, я сам позднее буду доступен для интервью. Но никаких снимков меня с этим существом Ламоксом. Здесь есть кто-нибудь еще из прессы?

Встали еще двое.

– Бейлиф сейчас поставит вам стулья за барьером.

– Хорошо, судья, но сначала…

– За барьер, пожалуйста. – Гринберг обвел вокруг взглядом. – Думаю, что все… Нет, джентльмен вон там… Ваше имя, сэр?

Человек, к которому он обращался, встал. На нем был строгий пиджак и серые в полоску шорты, и держался он с чувством собственного достоинства.

– Если суду будет угодно, мое имя, сэр, Омар Эскланд, доктор философии.

– Суду это не угодно, как, впрочем, и не неугодно, доктор. Являетесь ли вы одной из сторон по какому-либо из решаемых этим судом вопросов?

– Да, сэр. Я нахожусь здесь в качестве amicus curiae, друга суда.

Гринберг нахмурился.

– Суд предпочел бы сам выбирать себе друзей. Изложите суть вашего дела, доктор.

– С удовольствием, сэр. Я официальный исполнительный секретарь «Лиги сохранения Земли для людей».

Гринберг подавил стон, но Эскланд не заметил этого, поскольку смотрел вниз, извлекая большую рукопись.

– Как хорошо известно, с самого начала немыслимой практики космических путешествий наша родимая Земля, данная нам божественным законом, все больше и больше наводняется живыми существами… я бы сказал – зверями… сомнительного происхождения. Пагубные последствия этого дьявольского заполонения видны на каждом…

– Доктор Эскланд!

– Да, сэр?

– Какое вы имеете отношение к этому судебному заседанию? Вас кто-нибудь уполномочивал по какому-либо из решаемых здесь вопросов?

– Если ответить коротко, то нет, ваша честь.