Поэтому Скайуокер пробубнил извечное:

 – У меня дурное предчувствие.

 Кеноби нахмурился, наблюдая, как клоны из палубной команды загружают бело-голубой истребитель.

 – Прости, Анакин, ты что-то сказал.?

 – Я понадоблюсь вам, учитель…

 И почувствовал, что говорит правду,- если бы он мог поехать, если бы каким-то образом мог заставить себя забыть о Падме на несколько дней, если бы мог сбежать от Палпатина, Совета, размышлений, политики, всего Корусканта, который дергает его во все стороны и высасывает жизненные силы… Если бы мог сбежать и еще раз сыграть в игру под названием: "Кеноби и Скайуокер", то все было бы хорошо.

 Если бы.

 – Возможно, я гоняюсь за взбесившимся бантой,- сказал Оби-Ван.- Твоя работа здесь гораздо важнее, Анакин.

 – Я знаю. Ситх.

 Слово оставило на губах горький привкус. От манипуляций Совета воняло политикой.

 – Просто мне…- Скайуокер беспомощно пожал плечами, отвернулся.- Мне не нравится, что вы улетаете без меня. Разделять команду - нехорошее дело. Вспомните, что случилось в прошлый раз.

 – Лучше не напоминай.

 – Хотите провести еще несколько месяцев с кем-нибудь вроде Вентресс? Или хуже?

 – Анакин…

 Скайуокер не смотрел на Оби-Вана, но легко представлял его улыбку.

 – Не тревожься. У меня столько клонов с собой, что можно взять приступом три системы с Утапау размером. Думаю, я управлюсь и без твоей помощи.

 Пришлось отвечать на улыбку.

 – Что ж, всегда что-то происходит впервые.

 – Мы не разлучаемся,- сказал Оби-Ван.- Мы и раньше много раз работали в одиночку. Вспомни, как ты возил Падме на Набу, пока я летал на Геонозис?

 – И что из этого вышло?

 – М-да, пример неудачный,- сознался Кеноби.- Но годы идут, а мы все еще живы и по-прежнему друзья. Я имел в виду, Анакин, что даже работая в одиночку, мы все равно вместе. У нас одни и те же цели, мы хотим закончить войну и спасти Республику от ситха. И пока мы с тобой на одной стороне, все будет хорошо. Я уверен.

 – Ладно…- Скайуокер вздохнул.- Наверное, вы правы. Такое тоже случается время от времени.

 Кеноби хмыкнул и похлопал его по плечу.

 – Прощай, старый друг.

 – Учитель, подождите!

 Нельзя же стоять тут столбом и дать учителю просто так вот уйти. Не сейчас. Он обязан сказать хоть что-нибудь.

 – Учитель…- неуверенно начал Анакин.- Знаю… я разочаровал вас за эти дни. Я был самоуверен. Я… не ценил ваших наставлений и, что еще хуже, дружбы. Мне нет прощения, учитель. Меня злит Совет… знаю, это не ваша вина, и прошу меня извинить. За все. Ваша дружба для меня значит очень много.

 Оби-Ван сжал механическую ладонь Скайуокера, второй рукой - выше соединения металла и живой плоти.

 – Ты мудрый и сильный, Анакин. Ты делаешь честь нашему Ордену и далеко обогнал мои скромные усилия на учительском поприще.

 – Не так давно вы утверждали, что моя мощь не делает мне чести.

 – Я не о мощи твоей говорю, Анакин, а о твоем сердце. Твое величие - в великодушии, отваге, щедрости, сострадании и сочувствии. Вот, чем ты ценен,негромко произнес Кеноби.- Твои поступки - поступки великого человека. И я очень горжусь тобой.

 И все, чем Анакин сумел ответить, это задумчивым эхом:

 – Да пребудет с вами Великая сила.

 Он стоял и смотрел в спину Кеноби. Затем повернулся и, понурившись, нога за ногу побрел к машине.