Канцлер ждал.

 14

 СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ ВО ТЬМЕ

 Холодный ветер подметал, личную посадочную площадку в здании Сената. Анакин стоял, закутавшись в плащ по самый подбородок, и разглядывал собственные сапоги. Он не чувствовал холода или ветра. Он не слышал завывания двигателей, с которым личный транспорт канцлера Палпатина опускается на платформу, не ощущал запаха смога, растревоженного порывами ветра.

 Что он видел, так это лица сенаторов, которые вышли приветствовать его. Что он слышал, так это радостные восклицания и поздравления, когда он вернул Сенату их драгоценного канцлера целым и невредимым. Что он ощущал, так это жгучую гордость оттого, что на нем сфокусировано внимание репортеров, которым не терпится запечатлеть - пусть мельком,- человека, победившего графа Дуку-Сколько дней назад это было? Вспомнить он не сумел. Не так уж и много. Когда не спишь, дни слипаются в ком, так что утомление причиняет физическую боль. Великая сила помогает оставаться на ногах, помогает двигаться и думать, но не позволяет отдохнуть. Да он и не хочет отдыхать. Отдых может принести сон.

 А того, что принесет сон, Анакин знать не хочет.

 Он вспомнил, как Оби-Ван рассказывал о каком-то поэте, о котором когда-то читал. Имени он не помнил, да и цитату переврал, но говорилось там, что нет несчастья большего, чем вспоминать с горьким разочарованием день, когда ты был счастлив…

 Как все быстро переменилось от добра ко злу?

 Анакин не понимал.

 Репульсоры челнока взбили пыль, открылся люк, и по трапу слаженно спустились четыре алых гвардейца. Они словно плыли по воздуху, длинные плащи цвета свежей крови раздувал ветер. Гвардейцы расступились, пропуская Палпатина и его высокого грузного спутника-чагриана, рога которого покачивались над головой Верховного канцлера. Палпатин и вице-спикер Сената Маc Амедда были погружены в беседу.

 Анакин шагнул им навстречу.

 – Канцлер,- произнес он с поклоном.- Господин спикер.

 Маc Амедда посмотрел на него, выпятив сизые губы, что для человека было бы знаком пренебрежения и недовольства, а для чагриана - улыбки.

 – Приветствую вас, ваша милость. Надеюсь, день был к вам благосклонен?

 Скайуокеру как будто швырнули в глаза горсть песку.

 – Весьма, господин спикер, благодарю вас. Амедда вновь повернулся к Палпатину, и вежливая улыбка Анакина немедленно превратилась в презрительную гримасу. Может, он просто переутомился? Но почему-то изгибы обнаженных головных щупальцев чагриана заставляли Скайуокера надеяться, что Оби-Ван не солгал о Сидиусе. Анакин предпочел бы, чтобы тем самым таинственным ситхом оказался бы Маc Амедда, потому что спикер Сената был настолько ему отвратителен, что Анакин легко мог представить, как разбивает ему голову…

 Тут Скайуокера осенило, что Палпатин вежливым жестом отсылает Амедду в сопровождении "красных плащей".

 Хорошо. Анакин не в настроении играть в глупые игры. Наедине с канцлером они могут переговорить начистоту. Небольшой разговор по душам - то, что требуется. Небольшой разговор по душам, может быть, выжжет туман полуправд, которыми Совет Ордена забил ему голову.

 – Итак, Анакин,- произнес Палпатин, пока остальные отходили подальше.Ты проводил своего друга?

 Скайуокер кивнул.

 – Если бы я ненавидел Гривуса меньше, то пожалел бы его.

 – Да? - Палпатин заинтересовался.- Разве джедаям позволена ненависть?

 – Фигуральное выражение,- отмахнулся Анакин. - Не имеет ничего общего с моими чувствами к Гривусу. Оби-Ван скоро привезет его голову.

 – Разумеется,- промурлыкал канцлер, взяв Скайуокера за руку и провожая его к выходу,- если Совет не ошибся.