– Всегда. Всегда.

 Он повернулся, чтобы уйти. Он пойдет к ней. Он увидит ее. Он узнает правду. Немедленно. Сейчас же. Посреди дня. Плевать, если кто-то увидит.

 Вот так.

 – Я знаю, кто мои друзья,- сказал он и ушел.

***

 Он блуждал по комнатам Падме, словно тень, словно призрак. Ни к чему не прикасался. На все смотрел.

 Он чувствовал себя так, будто ничего здесь раньше не видел.

 Как она могла так с ним поступить?

 Порой не замечают лишь те, кто ближе всего.

 Как она могла?

 Как мог он?

 Все комнаты пропахли Оби-Ваном.

 Анакин провел пальцем по изогнутой спинке кушетки.

 Здесь. Оби-Ван сидел здесь.

 Скайуокер обошел кушетку кругом и сел на то же самое место. Ладонь естественным образом легла на подушки… и Анакин почуял эхо присутствия Падме.

 Дракон прошептал: Не близко ли для официальной беседы?

 Это был страх другого сорта. Холоднее. Уродливее.

 Страх, что Палпатин может быть прав.

 Воздух в комнатах потрескивал от разлада и тревоги, а еще здесь пахло пряностями и вареными водорослями… бульон хои, вот что это такое. Кто-то здесь недавно пил хои.

 Падме ненавидит хои.

 У Оби-Вана на него аллергия. Как-то во время дипломатического визита на Андо безудержная реакция Кеноби на церемониальный тост чуть было не стала причиной межпланетного конфликта.

 Значит, Падме развлекала какого-то другого гостя.

 Из кармашка на поясе Скайуокер достал составленный Палпатином список неблагонадежных сенаторов, просмотрел его до конца, выискивая имена тех, кого знал достаточно хорошо, чтобы опознать их эхо в Великой силе. О многих он никогда в жизни не слышал; в конце концов, их же тысячи. А те, кого Анакин знал, считались сливками общества: Терр Таниель, Фанг Зар, Бэйл Органа, Гарм Бел Иблис…

 Наверное, измена почудилась канцлеру. Эти сенаторы известны своей неподкупностью.

 Скайуокер нахмурился.

 Возможно…

 Можно же тщательно выстроить репутацию, считаться честным и прямолинейным, а прогнившее нутро никому не показывать, держать в тайне, чтобы никто не почувствовал зло до тех пор, когда поздно его останавливать?

 Можно.

 Но сколько? Как им всем удалось так ловко замаскироваться?

 А Падме?

 Подозрение проникло в мысли и скопилось там таким густым облаком, что Скайуокер даже не ощутил приближения Падме до тех, пока она не вошла в комнату.

 – Анакин? Что ты здесь делаешь? Сейчас еще полдень…

 Он поднял на нее взгляд - Падме стояла, облаченная в сенатские регалии; тяжелые складки пышной одежды, прическа, напоминающая разгонное кольцо истребителя. Вместо улыбки, вместо солнечного света в глазах, вместо колоколом гудящей радости, которой она всегда встречала его, на лице не было ровным счетом ничего.

 Анакин называл этот ее вид Политическим обликом и ненавидел всем сердцем.

 – Жду тебя,- ответил он.- О что ты делаешь здесь в полдень?

 – Через два часа у меня назначена важная встреча,- бесцветным ровным голосом сообщила госпожа сенатор.- А утром я оставила здесь деку для чтения документов…

 – Эта встреча… с канцлером? - Анакин заговорил низко и хрипло. - Та самая последняя встреча сегодня днем?

 – Д-да, да, она,- маска дала трещину, Падме нахмурилась,- Анакин, что…

 – Мне там тоже нужно быть,- Скайуокер скомкал листок флимсипласта и сунул его в кармашек ремня.- Жду не дождусь.

 – Анакин, в чем дело? - Падме пошла к нему, протягивая навстречу руки.