Анакин сердито дернул плечом. Почему все хотят говорить о том, о чем он - не хочет?

 – Совет был… уверен в своем решении.

 – Уверенность такая прекрасная вещь! - воскликнул канцлер.- Хотя часто случается так, что самые уверенные как раз и совершают ошибки. Что будет делать Совет, если Кеноби окажется не способен справиться с Гривусом без твоей помощи?

 – Понятия не имею. Полагаю, что они будут думать над этим, если и когда это событие произойдет. Джедаи учат, что упреждение отвлекает.

 – Я не философ, мой мальчик, в моем роде деятельности упреждение часто - единственная надежда на успех. Я должен предвидеть действия моих противников и даже союзников. Даже… - он с улыбкой широко повел ладонью.Моих друзей. Это единственный способ подготовиться, извлечь выгоду из создавшейся ситуации и соответственно избежать бед.

 – Но если беды случаются по велению Великой силы…

 – Боюсь, что я не верю в веление Силы,- сказал Палпатин, теперь он улыбался сконфуженно.- Я верю лишь в нашу волю. Я верю, что все хорошее в нашей цивилизации идет не от слепых действий некоего мистического энергетического поля, но от сфокусированной воли народа: законников и воинов, изобретателей и инженеров, каждым своим дыханием сражающихся за культуру Галактики. За улучшение жизни всех ее обитателей.

 Теперь они стояли перед сводчатой дверью кабинета.

 – Входи, пожалуйста, Анакин. Как бы ни радовала меня философская беседа, я не поэтому попросил о встрече с тобой. Нам необходимо обсудить одно дело, и боюсь, весьма серьезное.

 Через внешние палаты они прошли в небольшой личный кабинет Палпатина. Скайуокер уважительно встал в сторонке с другой стороны стола, но канцлер указал ему на кресло.

 – Устраивайся поудобнее, мой мальчик, не стесняйся. Некоторые новости тебе будет сложно выслушать.

 – Как и все в эти дни,- буркнул Анакин, следуя совету.

 Палпатин, кажется, не услышал.

 – Вопрос касается мастера Кеноби. Мои друзья из сенаторов услышали некоторые… тревожные сплетни о нем. Многие в Сенате полагают, что Кеноби не подходит для задания.

 Анакин сдвинул брови.

 – Вы серьезно?

 – Более чем. Ситуация… весьма запутанная. Анакин. Похоже, что кое-кто в Сенате сожалеет, что мне предоставлены особые полномочия.

 – Да об этом твердят с Геонозиса. К чему сейчас-то беспокоиться? И каким образом тут замешан Оби-Ван?

 – Я как раз подхожу к этому пункту,- канцлер глубоко вздохнул и развернул кресло так, чтобы можно было смотреть на город за транспаристилом окна. - Разница заключается в том, что сейчас некоторые сенаторы - на самом деле довольно большое их число - утратили веру в демократию. Не в силах добиться своего в Сенате, они организовали некий заговор, готовятся сместить меня… иным путем.

 – Вы говорите о государственной измене? - Анакину хватило выучки, чтобы прогнать воспоминание об использовании этого слова рядом с именем Оби-Вана.

 – Боюсь, что так. Слухи утверждают, что заправилы этой группы могли пасть жертвой… убедительных сил… Совета Ордена и что они станут исполнителями заговора Совета против Республики.

 – Я… - Анакин повесил голову.- Да нет… это нелепо.

 – И возможно, ложь. Вспомни, это же только слухи. Подтверждений тому нет. Болтовня в Сенате редко бывает правдивой, но если все-таки говорят правду… мы должны подготовиться, Анакин. Друзей среди сенаторов у меня все еще хватает, чтобы уловить, откуда и куда дует ветер.