Щеки ж

         такой сверхъестественной мякоти,

         что сами просятся —

         придите,

         лягте.

         А одежда тонка,

         будто вовсе и нет —

         из тончайшей поэтовой неги она.

         Кальсоны Вильсона

         не кальсоны – сонет,

         сажени из ихнего Онегина.

         А работает как!

         Не покладает рук.

         Может заработаться до смерти.

         Вертит пальцем большим

         большого вокруг.

         То быстрей

         то медленней вертит.

         Повернет —

         расчет где-нибудь

         на заводе.

         Мне

         платить не хотят построчной платы.

         Повернет —

         Штраусы вальсы заводят,

         золотым дождем заливает палаты.

         Чтоб его прокормить,

         поистратили рупь.

         Обкормленный весь,

         опоенный.

         И на случай смерти,

         не пропал, чтоб труп,

         салотопки стоят,

         маслобойни.

         Все ему

         американцы отданы,

         и они

         гордо говорят:

         я —

         американский подданный.

         Я —

         свободный

         американский гражданин.

         Под ним склоненные

         стоят

         его услужающих сонмы.

         Вся зала полна

         Линкольнами всякими.

         Уитмэнами,

         Эдисонами.

         Свита его

         из красавиц,

         из самой отборнейшей знати.