Уитмэнами,

         Эдисонами.

         Свита его

         из красавиц,

         из самой отборнейшей знати.

         Его шевеленья малейшего ждут.

         Аделину

         Патти

         знаете?

         Тоже тут!

         В тесном смокинге стоит Уитмэн,

         качалкой раскачивать в невиданном ритме.

         Имея наивысший американский чин —

         «заслуженный разглаживатель дамских морщин»,

         стоит уже загримированный и в шляпе

         всегда готовый запеть Шаляпин.

         Паркеты песком соря,

         рассыпчатые от старости стоят профессора.

         Сам знаменитейший Мечников

         стоит и снимает нагар с подсвечников.

         Конечно,

         ученых

         сюда

         привел

         теорий потоп.

         Художников

         какое-нибудь

         великолепнейшее

         экольдебозар.

         Ничего подобного!

         Все

         сошлись,

         чтоб

         ходить на базар.

         Ежеутренне

         все эти

         любимцы муз и слав

         нагрузятся корзинами,

         идут на рынок.

         и несут,

         несут

         мяса,

         масла.

         Какой-нибудь король поэтов

         Лонгфелло

         сто волочит со сливками крынок.

         Жрет Вильсон,

         наращивает жир,

         растут животы,

         за этажом этажи.

         Небольшое примечание:

         художники

         Вильсонов,

         Ллойд-Джорджев,

         Клемансо

         рисуют —

         усатые,

         безусые рожи —

         и напрасно:

         всё

         это

         одно и то же.