Строки

         этой главы,

         гремите,

         время ритмом роя!

         В песне —

         миф о героях Гомера,

         история Трои,

         до неузнаваемости раздутая,

         воскресни!

         Голодный,

         с теплом в единственный градус

         жизни,

         как милости даренной,

         радуюсь,

         ход твой следя легендарный.

         Куда теперь?

         Где пеш?

         Какими идешь морями?

         Молнию рвущихся депеш

         холодным стихом орамим.

         Ворвался в Дарданеллы Иванов разбег.

         Турки

         с разинутыми ртами

         смотрят:

         человек —

         голова в Казбек! —

         идет над Дарданелльскими фортами.

         Старики улизнули.

         Молодые на мол.

         Вышли.

         Песни бунта и молодости.

         И лишь

         до берега вал домёл,

         и лишь волною до мола достиг —

         бросились,

         будто в долгожданном сигнале,

         человек на человека,

         класс на класс.

         Одних короновали.

         Других согнали.

         Пешком по морю —

         и скрылись из глаз.

         Других глотает морская ванна,

         другими

         акула кровавая кутит,

         а эти

         вошли,

         ввалились в Ивана

         и в нем разлеглись,

         как матросы в каюте.

         (А в Чикаго

         ничто не сулило пока

         для чикагцев страшный час.