«Да, с нервами у него совсем плохо. Вон как его перекосило…» – сразу подумал я.

– Так и есть, Федор Николаевич. К моему великому сожалению, все получилось именно так, как рассказал Александр, – подтвердил мои слова Зворыкин. – Мы специально пришли вас предупредить, так как боимся, что они могли обмолвиться об этом деле еще кому-нибудь. Вас как, не расспрашивали?

– Нет. Как сидел, так и сижу на складе. Большое вам спасибо за беспокойство, Петр Сергеевич. Так я пойду?

– Федор Николаевич, спасибо вам за помощь, – поблагодарил я его, а затем добавил: – Нам бы очень хотелось вас отблагодарить.

– Господь с вами. Помог и хорошо.

«Да он блаженный какой-то», – подумал я, испытывая при этом какое-то внутреннее раздражение.

Дело в том, что я всегда шел своей дорогой, и то, что человеческое общество живет по своим правилам, не имеющим ничего общего с декларируемыми ценностями, понял давным-давно. Те люди, которые во весь голос вещали о демократии и справедливости, с ростом моего сознания стали вызывать у меня только усмешку. По большей части это были обиженные люди, чьи мечты и надежды общество просто растоптало, даже не заметив. Ведь человек, врастая в социум, слышит со всех сторон о том, что надо быть хорошим во всем и только тогда ты можешь рассчитывать на справедливость, доброту и отзывчивость окружающих людей, но в какой-то момент он начинает понимать, что вокруг него вполне хватает негодяев. Причем здесь идет речь не только о ворах и убийцах, а также о тех людях, чье мировоззрение разрешает им подличать или лгать для продвижения своих интересов. Стоит человеку это понять, значит, он вошел в мир взрослых людей и стоит на жизненном перекрестке. В какую сторону он теперь повернет, зависит по большей части от воспитания, формирующего его внутренний мир, а уже потом от окружения. Тут три дороги. Он может жить как все, скулить, прятаться за иллюзиями, рассчитывая на доброту окружающих его людей, а может стать сильным духом и телом, жестким и уверенным в себе человеком, который рассчитывает только на самого себя. Третий путь предназначен для негодяев.

Для себя я выбрал второй путь и продолжаю по нему идти, а вот Федор Николаевич, несмотря на страшные испытания, не пожелал меняться, продолжив жить прошлым, то есть решил спрятаться в иллюзорном мире. Таких людей, мягко скажем, я не сильно любил.

– Федор Николаевич, погодите, – остановил его Зворыкин, который видно принял близко к сердцу расстроенное состояние своего бывшего сослуживца. – Давайте мы с вами встретимся. Поговорим, вспомним былое. Ведь нам есть что вспоминать?

– И то правда, – неожиданно обрадовался Кротов. – Может, завтра?

– Давайте завтра. Если вам время позволяет, то встретимся в трактире «Медведь» на Большой Никитской, в полдень. Заодно и отобедаем.

– Просто замечательно, Петр Сергеевич, – и Кротов вдруг расплылся в улыбке. – Буду обязательно. Всего вам хорошего.

Распрощавшись с Кротовым и найдя извозчика, мы поехали обратно к Власову. Так мы с ним договорились, на всякий случай. По крайней мере, теперь мы точно знали, что след от убитых к нам не потянется. Оба приятеля, похоже, держали свою тайну при себе, а так расскажи кому-нибудь – придется делиться, да и слухи могут поползти.

По пути мы расстались, у Зворыкина были свои дела, он сошел, а я поехал дальше. Стоило мне постучать, как дверь почти сразу распахнулась. Судя по правой руке, заведенной за спину, у Владимира там было оружие.

– Как там? – спросил он настороженно.

– Все хорошо. Похоже, Кротова никто не подозревает, но я считаю, что от него лучше сейчас держаться подальше.