Следующий сон оказался кошмаром, во вре­мя которого Декарт услышал «звук, похожий на треск молнии», после чего тьма его комнаты оза­рилась мириадами искр. Последний сон был ме­нее вразумительным: на своем столе он увидел сло­варь и томик стихов. Затем произошли какие-то довольно непоследовательные и очень символис­тические события, того рода, какие обыкновенно не перестают восхищать сновидца и быстро утом­ляют его слушателей. Во сне же Декарт решает трактовать эти события. И такая трактовка могла бы помочь понять, что происходило в душе и сознании Декарта, но, к несчастью, его биограф Байе явно что-то искажает в своих записях.

     События этого зимнего дня и последующей ночи (11 ноября 1619 года) оказали глубокое и дли­тельное влияние на Декарта. Он убедил себя в том, что. видение и сны сообщали ему о его божествен­ном предназначении. Он настолько поверил в свое призвание и, соответственно, в достоверность своих научных открытий, что не всегда подкреплял их доказательствами. Но, возможно, если бы Декарт, блестящего ума дилетант, не пережил тогда подоб­ного опыта, он никогда бы не стал тем, кем стал. Таким образом, словно по иронии судьбы, Декарт прослыл великим философом-рационалистом благодаря мистическому видению и абсолютно нелогичным сновидениям. Примечательно, что об этом событии в биографии Декарата часто забы-' вают упомянуть во французских «lycees», где вели­кий галльский герой и гипнофил преподносится как образец философа-рационалиста.

     Кто только ни пытался анализировать сно­видения Декарта. Согласно голландскому фило­софу и астроному Гюйгенсу, который переписы­вался с Декартом, эти сны были лишь результа­том того, что мозги Декарта перегрелись во время его нахождения в печи. Другие предполагали не­сварение желудка, усталость, недосып, духовный кризис и тот факт, что Декарт незадолго до этого вступил в орден розенкрейцеров. Читатели био­графии Декарта в XVIII веке частенько веселились при упоминании дыни, которая так и осталась за кулисами в первом сне. Но если исследовать этот сон с помощью метода психоанализа, то дыня приобретет серьезную значимость.

     После своего видения и изматывающих снов Декарт поклялся, что посвятит свою жизнь интел­лектуальным исследованиям и совершит паломни­чество к гробнице Девы Марии в Лоретто в Ита­лии. После такого заявления кажется более чем странно, что следующие семь лет Декарт продол­жает все также бесцельно странствовать по Евро­пе. Правда, в Лоретто он таки побывал — через пять лет. Кое-какиедостоверные факты ожизни Декар­та, или как он сам говорил, «скитаний по свету», в этот семилетний период имеются. Для начала он, по всей видимости, вступил в ряды императорс­кой венгерской армии. Но к этому времени Трид­цатилетняя война разыгралась не на шутку, а офи­цер-дворянин Декарт явно не имел склонности участвовать в активных военных действиях. Оста­вив военную службу, он объездил Францию, Ита­лию, Германию, Голландию, Данию и Польшу, по­стоянно очень искусно обходя регионы, где войну вели более профессиональные вояки, чем он.

     Правда, Декарту все равно не удалось избежать опасности. После посещения одного из Фризских островов (вероятно, Схиромонникога), он нанял судно, чтобы добраться до континента. Матросы приняли его за богатого французского купца и ре­шили ограбить в пути. Когда Декарт стоял на па­лубе и смотрел на удаляющийся берег, матросы стали– на голландском языке обсуждать между со­бой, как ударить его по голове, бросить за борт и взять золото из его дорожного сундука. Но их пас­сажир к этому времени уже научился понимать голландские слова, и злополучные аборигены Схиромонникога сами оказались в опасности: Де*-карт кинулся на них, размахивая мечом.