|
Внушительно, но не настолько, чтобы давить на психику. Конкурировать с Юпитером Большой Брат пока не мог - тот был на порядок крупнее. Настроение на борту изменялось: благоговейное ожидание уступало место явному нетерпению. Лучше всех сказал об этом Уолтер Курноу: "Возможно, Большой Брат намерен ждать миллионы лет. Но нам-то хочется убраться отсюда чуть раньше". Глава 24 Разведка "Дискавери" покинул Землю, неся на борту три "горошины" - три одноместных ракетных аппарата, которые позволяли работать в космосе, не одевая скафандра. Одна из "горошин" пропала после несчастного случая (если это действительно был несчастный случай), в котором погиб Фрэнк Пул. Во второй Дэйв Боумен отправился на последнее свидание с Большим Братом, и она разделила судьбу своего водителя. Третья оставалась в "гороховом стручке". У нее не хватало одной важной детали - крышки внешнего люка. Крышку сорвал Боумен, когда совершал свой рискованный переход без шлема сквозь вакуум. Реактивная отдача образовавшейся при этом воздушной струи увела "горошину" на сотни километров от корабля, однако Боумен, покончив с более важными делами, вспомнил о ней и привел назад на радиоуправлении. Но ремонтировать люк ему уже было некогда. Сейчас "горошина" (Макс, никому ничего не объяснив, начертал на ее борту имя "Нина") вновь уходила в космос. Крышка все еще отсутствовала, но она и не требовалась - рейс был беспилотным. Вернув "горошину", Боумен преподнес своим преемникам подарок, которым глупо было не воспользоваться. "Нина" позволяла обследовать Большого Брата с близкого расстояния, не подвергая людей излишнему риску. Впрочем, риск все равно оставался. Что по космическим масштабам пятьдесят километров? Толщина волоса, не более... "Нина" пробыла без присмотра несколько лет, и это чувствовалось. Невесомая пыль, витавшая в воздухе, превратила ее девственно-белый корпус в грязно-серый. Со своими сложенными манипуляторами, уставившимся в космос пустым глазом иллюминатора, да и скоростью черепахи, в полномочные послы человечества она явно не годилась. Но нет худа без добра - столь скромный парламентер мог рассчитывать на снисхождение: миниатюрность и медлительность могли свидетельствовать о мирных намерениях. Чтобы подчеркнуть последние, кто-то даже предложил раскрыть ее "ладони", как бы для рукопожатия; однако предложение тут же отвергли - мало ли какие ассоциации вызовет растопыренная стальная клешня... После двухчасового перелета "Нина" остановилась в ста метрах от одного из углов громадной прямоугольной плиты. Но та не выглядела плитой: казалось, телекамеры обозревают вершину трехгранной пирамиды неопределенных размеров. Никаких признаков радиоактивности или магнитного поля бортовые приборы не зарегистрировали; Большой Брат не излучал ничего, кроме ничтожной доли отраженного солнечного света. Прошло пять минут. Затем "Нина" двинулась по диагонали над меньшей гранью, потом над большей, наконец, над самой большой, держась на высоте пятидесяти метров, но иногда снижаясь и до пяти. Большой Брат отовсюду выглядел одинаково - его поверхность была гладкой и однородной. Задолго до окончания облета зрителям стало скучно, и, вернувшись к своим делам, они лишь изредка поглядывали на мониторы. - Порядок, - сказал Уолтер Курноу, когда "Нина" вернулась в исходную точку. - Но можно крутиться этак всю жизнь, и без всякого толку. Что делать - позвать "Нину" домой? - Погодите, - отозвался с "Леонова" Василий. - У меня есть предложение - подвесить ее точно над центром самой большой грани. Скажем, на высоте сто метров. - Будет сделано. Только зачем это нужно? - Вспомнил задачку из институтского курса астрономии. |
