|
Из-за создавшегося противоречия у ЭАЛа возник, выражаясь языком медицины, психоз - точнее, шизофрения. А если говорить на языке техники, то, как сообщил мне д-р Ч., ЭАЛ попал в петлю Хофштадтера-Мебиуса, что не так редко случается с самопрограммирующимися компьютерами. За деталями он рекомендует обратиться непосредственно к профессору Хофштадтеру. Если я правильно понял д-ра Ч., перед ЭАЛом встала неразрешимая дилемма, и у него начали развиваться симптомы паранойи, направленной против тех, кто руководил им с Земли. И он попытался прервать связь с Центром управления, доложив о несуществующей поломке в блоке АЕ-35. Таким образом, он не только солгал, что усугубило его психоз, но и вступил в конфликт с экипажем. Вероятно (теперь об этом остается только догадываться), он заключил, что единственный выход - избавиться от экипажа. И это у него почти получилось. Вот и все, что мне удалось узнать от д-ра Ч. Дальнейшие расспросы представляются нежелательными, поскольку он слишком измотан. Но, даже принимая во внимание последнее обстоятельство, я должен со всей откровенностью заявить (прошу сохранить это в тайне), что сотрудничать с д-ром Ч. не всегда так легко, как хотелось бы. Он во всем оправдывает ЭАЛа, и это мешает иногда объективному обсуждению. Даже д-р Терновский, от которого естественно было ожидать большей независимости, нередко разделяет его точку зрения. Остается вопрос: можно ли полагаться на ЭАЛа в будущем? Разумеется, у д-ра Ч. никаких сомнений на этот счет нет. Но, как бы то ни было, повторение экстремальной ситуации представляется невозможным. И Вам известны - в отличие от д-ра Ч. - мои шаги, позволяющие полностью контролировать ход событий. Резюмирую:восстановление компьютера ЭАЛ-9000 проходит удовлетворительно. Он, можно сказать, условно освобожден. Любопытно, известно ли ему об этом. Глава 27 Интерлюдия: коллективная исповедь Способность человеческого мозга к адаптации поистине удивительна: очень скоро самые невероятные вещи кажутся обыденными. И люди на "Леонове" иногда как бы отключались от окружающего в бессознательной попытке сохранить психическое здоровье. Хейвуду Флойду часто казалось, что в таких случаях Уолтер Курноу уж слишком старательно развлекает общество. И хотя именно он начал "коллективную исповедь", как назвал ее позднее Саша Ковалев, ничего серьезного, разумеется, за этим не стояло. Все началось случайно, когда Курноу выразил вслух общее недовольство трудностями умывания в невесомости. , - Будь у меня машина желаний, - заявил он как-то на сикс о'клок совете, - я выбрал бы только одно. Залезть в горячую хвойную ванну, чтобы торчал лишь нос. Когда улеглись одобрительный шум и грустные вздохи, вызов приняла Катерина Руденко. - Вы декадент, Уолтер, - поморщилась она. - Говорите, будто какой-нибудь римский император. Окажись я на Земле, занялась бы чем-нибудь поактивнее. - Например? - Ну... А можно подумать? - Пожалуйста. - В детстве я обычно проводила лето в одном грузинском колхозе. У председателя был чудесный чистокровный скакун, купленный... ну, на нетрудовые доходы. Председатель был старый мошенник, но мне он нравился. И он разрешал мне брать иногда Александра и носиться на нем по всей округе. Конечно, я рисковала убиться насмерть. Но когда я это вспоминаю, Земля становится ближе. Все задумались и притихли. Курноу спросил: - Кто еще хочет высказаться? Но говорить никому не хотелось. Игра на этом едва не кончилась, но тут вступил Макс Браиловский: - А вот я бы поплавал под водой. Мне всегда нравилось подводное плавание. А когда я занялся космосом, оно входило в программу тренировок. |
