– Мы идем прямо сейчас, – сообщила она. Он не почувствовал какого‑либо перемещения комнаты, но когда Аджела, немного подождав, направилась к двери и открыла ее, то вместо коридора, который он ожидал увидеть, перед ним оказалась другая комната, гораздо более просторная. Скорее даже, другая территория, поскольку она походила на лесную поляну. Ручей, начинавшийся от небольшого водопада в дальнем ее конце, с тихим журчанием скрывался между стволами сосен, растущих у самых дверей. А то, что раскинулось над головой, совершенно не отличалось от летнего полуденного неба, Единственный человек, находившийся здесь, сидел за письменным столом неподалеку от водопада. Когда Хэл и Аджела приблизились, он отодвинул в сторону разложенные на столе пожелтевшие от времени, хрупкие на вид бумаги, которые он до этого внимательно просматривал, и поднял на них глаза. Вопреки ожиданию и к большому удивлению Хэла, внешне Там Олин совершенно не напоминал одряхлевшего столетнего человека. Несомненно, ему было много лет, но выглядел он скорее как находящийся в прекрасной форме мужчина лет восьмидесяти, а не старец, проживший на свете больше века. И только когда они подошли к нему ближе, Хэл впервые увидел глаза руководителя Абсолютной Энциклопедии и почувствовал все величие его возраста. Эти утонувшие в глубоких морщинках темно‑серые глаза светились такой мудростью, которая простиралась дальше любого жизненного срока, доступного воображению Хэла.

– Садитесь, – велел Там по‑старчески глуховатым, но сильным голосом.

Хэл шагнул вперед и занял кресло напротив Тама Олина. Аджела прошла дальше вперед и, повернувшись, встала так, что оказалась сзади и несколько сбоку от кресла, на мягкой подушке которого сидел Там. Одной рукой она оперлась на спинку кресла, другую опустила вниз, так чтобы кончики ее пальцев легко, почти невесомо, касались плеча Тама. Глядя на Хэла поверх головы своего шефа, она сообщила:

– Там, это Хэл Мэйн.

В тоне ее голоса Хэл уловил незнакомый оттенок, и на мгновение его вдруг охватило странное чувство, в котором соединились ревность и сильное влечение.

– Хорошо, – сказал Там, продолжая смотреть прямо в глаза Хэлу.

– Когда я впервые встретился с Марком Торре, после того как услышал голоса, он захотел прикоснуться к моей руке, – медленно произнес Там. – Дай мне твою руку, Хэл Мэйн.

Хэл поднялся и протянул руку через стол. Он почувствовал прикосновение легких сухих пальцев, которые обхватили его ладонь, подержали секунду и отпустили.

– Садись, – сказал Там, откидываясь на спинку кресла. Хэл снова сел.

– Прикоснувшись ко мне, Марк Торре не почувствовал ничего, – заговорил словно про себя Там. – Ничего не ощутил и я. Это не передается… Только теперь я знаю, почему Марк надеялся почувствовать что‑нибудь, прикоснувшись ко мне. Со временем и у меня появилась такая надежда.

Он тяжело вздохнул.

– Ну что же, – продолжал он рассуждать вслух, – значит, так. Ощутить это нельзя. Но ты слышал голоса?

– Да, – ответил Хэл.

Его охватил какой‑то благоговейный трепет. И причиной тому послужило не только удивительное долголетие Тама Олина. Длительность и величие пройденного жизненного пути, неизменная приверженность своей цели возвышали его в глазах Хэла настолько, что он вдруг почувствовал себя маленьким человечком, стоящим у подножия высоченной горы.

– Ты слышал, я не сомневаюсь, – сказал Там. – Просто мне было приятно узнать об этом от тебя самого. Говорила тебе Аджела, насколько редким качеством ты обладаешь?

– Она сообщила мне, что вы и Марк Торре – единственные, кто до сих пор слышал голоса, – ответил Хэл.

– Это так, – подтвердил Там Олин.