Она идет. И прогибается под ногами пол, хранит нечеткие следы, чтобы спустя мгновенье зарастить их. За спиной светильники гаснут, и свет по проводам мицелия перетекает в следующие. Все рады услужить Еве.

  Я иду тебя искать, Ева. Ты ведь здесь? Ты рядом?

Ева останавливается у двери. На двери три замка: кодовый и сенсорные. Сенсорные не активны. А код Ева помнит. Откуда?

Память сползала лавиной, обнажая слой за слоем породу иных, куда более древних воспоминаний.

Она повернула ключ в замке, толкнула дверь в квартиру, перетащила через порожек клетчатый чемодан на колесах, села в коридоре и заплакала.

Несправедливо!

Какое право они имели вышвыривать Еву? И черную метку вешать. И юристы, цепные псы, скакали, тыча в лицо бумагами, дескать, Ева радоваться должна, что так легко отделалась.

Глаза у юристов были разноцветными.

Содержание бумаг   непонятным.

  Несчастный случай! Это был несчастный случай!   пыталась объяснить Ева, а ей отвечали: виновна. И проект свернули.

Они наигрались.

Сволочи! Гады! Ева пнула чемодан и вытерла слезы. Ничего. Она им еще покажет. Только нужно подождать. Раз два три четыре пять...

...пять четыре три два один. Ева повернула ключ в замке. За дверью начиналась лестница. Она выводила на поверхность, и Ева зажмурилась, до того ярким было солнце.

А внутренний компас уже взял направление.

Инстинкт выкручивал руки, требуя двигаться вперед. Куда? Зачем? Не важно.

Ева двигалась. По линии, проложенной лишь для нее. И знала, что еще по пятерым таким же движутся равные сестры. Она слышала их, а они слышали саму Еву.

Младшие сестры выстроились вдоль стены. Их глаза были слепы, их рты были закрыты. Их разум был подчинен одному: желанию Евы идти.

Как легко ей было! И как прекрасно!

Распахнулись ворота, выпуская в седой день. И открывшаяся перед Евой равнина поразило бескрайностью. Зашевелилась земля под ногами, прорезалась тысячей ртов. И тысяча же тел, темно рыжих, в сияющей хитиновой броне, выползли наружу. Они вскипели живым морем. Они взлетели, разрывая воздух, словно пули. И звон многих крыльев оглушил Еву.

Биение жизни было прекрасно.

Роение длилось вечность.

Когда тяжелые тела самок начали падать на землю, Ева шагнула. Она шла по хрустящим панцирям, запоминая звуки и запахи, закрепляя их в памяти.

Скоро память исчезнет, сменившись другой, ложной. Она спрячет истинную суть Евы. Она изменит саму Еву, как полет меняет юную царицу.

Она позволит уйти далеко от улья и создать свой.

Если, конечно, Ева дойдет.

Слетевшиеся птицы жадно склевывали беспомощных муравьих.

Но Еву не съедят. Ева знает, как разговаривать с другими которые сами охотятся. Они будут помогать, чуя в ней силу и силы страшась. А потом, когда придет время, их сменят младшие сестры, создав новый дом.

И чтобы это случилось, следовало спешить. Жизнь диктовала свои правила. Ева хорошо их усвоила.

Она стояла перед дверью. Смотрела на замок. Страха не осталось, как и прежней Евы, вырванной из архивов памяти улья. Ее время прошло, и скоро она исчезнет, чтобы появиться вновь, когда новым нимфам станут нужны маски.

Это произойдет нескоро.

Нет. Не так.

  На золотом крыльце сидели,   пальцы скользили по квадрату замка.   Царь. Царевич. Король. Королевич.

Пальцы сами нажимали нужные цифры, набирая двенадцатизначный код.

  Сапожник, портной. А ты кто такой?

Скользнула заслонка и луч сканера пробежал по сетчатке Евиного глаза.

  Добро пожаловать, Команданте,   произнес механический голос, отворяя дверь.

За дверью начиналась прихожая. Здесь стоял шкаф из беленого дуба и кожаное кресло рядом с высоким столиком.