Ева вернула трубку на место.

  Эй...   из прихожей она вышла в огромный зал и остановилась. Это место было знакомо.

Двери. Погасшие экраны. Щели вентиляционной системы. Стол. Стул. И женщина, сидящая на стуле. Высокая спинка его загибалась и раздваивалась дугами аорты. Те в свою очередь выпускали ветви более тонких кровеносных сосудов, которые сливались с полом.

Женщина поднялась.

Маска, скрывавшая ее лицо, отражала Еву, дробила на тысячу осколков, каждый из которых был похож на остальные.

  Вы должны уйти...   из за кресла выскочил Игорь и остановился, заломив руки.   Вы...

  Выбрать не можешь?   спросила Ева и протянула руку.   На, понюхай. Я   это она. Она   это я. Ты должен меня слушать.

Игорь попятился. Он слышал запах и запах диктовал ему подчиняться.

  Ты совсем его задавила,   сказала Ева, глядя на все отражения сразу.   Вычистила все, что было, и теперь посмотри, разве может он тебя защитить?

  А тебя?   маска руками придержала округлый живот. Ева появилась вовремя. Судя по сроку, место для кладки уже подготовлено. Тем лучше. Скоро пластиковые соты кувезов наполнятся новой жизнью.

  И меня не сможет. Он ничего не может. Тогда зачем он нужен?

Ева повернулась к Игорю и велела:

  Иди сюда.

Шел боком, нехотя, но шел. Остановился в двух шагах и вперился в пол.

  Я выберу себе другого,   Ева выстрелила в упор. Эхо прокатилось по комнате и, ткнувшись в бетонные стены, умерло. Пуля вошла в правую глазницу и вышла в затылочной части, разбрызгав осколки кости и мозгового вещества.

Агония длилась недолго. Гифы симбионта жадно проглотили кровь и оплели тело, заключая в плотный кокон пищеварительного пузыря.

  Ты молода, верно?   Ева приблизилась к сопернице и положила руки на плечи.   В тебе нет памяти и опыта. Ты умеешь звать, но не умеешь делать так, чтобы дочери твои не гибли. Ты имеешь силу, но не способна ее рассчитать. Твои инстинкты тебя ведут, но разум еще спит. Это плохо. Я исправлю. Посмотри мне в глаза.

Она подчинилась. В прорезях зеркальных глазниц ее зрачки казались белыми, а радужка, напротив, винного цвета. Темный гранат в желтоватой оправе белка.

Ее глазами на Еву смотрели все младшие сестры. И она приказала им спать.

  Не надо бояться.

Они не боялись. Они видели, слышали, понимали и подчинялись. Они готовы были к переменам, а Ева готова была перемены дать.

Только сначала следовало кое что сделать.

Ева сняла маску.

  Здравствуй, Ева,   с трудом произнесла женщина. Ее лицо было знакомо.

Ева видела эти высокие скулы и глаза, меняющие цвет. Помнила брови, слишком темные для типа лица. И волосы, скрученные двумя жгутами.

Смотреться в живое отражение было странно.

  Здравствуй,   Ева уперла ствол под грудь и трижды нажала на спусковой крючок.   Ева.

Ева склонилась над телом, закрыла ему глаза и маску вернула на место.

  Прости.

В голове звенел муравьиный рой, пел песню новой жизни, и Евин голос был готов ее дополнить.

Переступив через мертвеца, Ева подошла к креслу. Она села, прижимаясь к изогнутой спинке, и закричала, когда иглы симбионта пробили мышцы и позвоночный столб.

По телу прокатилась судорога. Застыло сердце. Замерли на полувздохе легкие. И спазмировавший желудок вытолкнул из горла желтоватую жижу.

Ева слышала, как прорастают в ней корни чужой жизни. Они раздвигают слои клеток и, растворяя оболочки, пьют содержимое. Они расплетают нити ДНК, сверяя с эталоном, и как меняют эталон.