И уж о совсем мистических свойствах хрустального черепа известному исследователю Джошуа Шапиро в 1990 году в Лас-Вегасе рассказал некто Хосе Индикез. Этот респектабельный и весьма богатый господин сообщил, что еще в молодости в долине близ Пуэрто-Лопеса нашел хрустальный череп с вырезанными на нем непонятными символами. Находку он хранил всю жизнь, почитая ее не только как реликвию, но и как волшебный талисман. Дело в том, что Индикез случайно обнаружил удивительное свойство черепа: если его крепко сжать в руках и одновременно четко сформулировать свое желание — оно обязательно исполнится. Как будто кто-то, получив «заявку», в тонком мире организовывает ее исполнение. Именно так Индикез добился в жизни всего, чего желал. Через три года после этого разговора Индикез умер, но чудодейственный череп наследники так и не получили: он таинственно исчез…

И вот теперь он найден!!!! Он стоит в гардеробной и излучает дрожащий голубоватый свет. Перевозка в чреве одной из ступ совсем ему не повредила. Он даже, кажется, снова напитался энергетикой предков… Череп покоится в этой бордовой бархатной коробке, превращая мягкие стенки в чернильно-фиолетовый саркофаг и мешая Нани уснуть…

Впрочем, чего греха таить. Спокойно спать ночью госпоже Готлиб мешали и мысли о судьбе дочери. Девочка еще не знала того, что узнала Нани, подписав этот чёртов контракт. Дели предстояло стать четвертой женой шейха! А, в том случае, если она родит ему ребенка, это будет восемнадцатый ребенок! Господи, восемнадцатый! Да её гордячка Дели скорее застрелится, чем пойдёт на это! Хотя, возможно, существуют какие-то цивильные способы развода даже на Востоке? Скажем, если Аделаида не сможет забеременеть, шейх просто отпустит её с миром? Нужно будет обязательно связаться с гинекологом самой Нани и узнать, какие относительно безобидные таблетки Аделаида сможет принимать (естественно, не подозревая об этом), чтобы беременность не наступила….

* * *

— Хабиби, ты вся дрожишь и побелела… Что с тобой? — Мустафа внимательно всмотрелся, просто впился в зрачки шоколадных глаз Аделаиды.

— Всё хорошо… Как там? Хабиби? — Дели захохотала и постаралась проглотить тугой, тошнотворный комок, подступивший к горлу. — Я просто очень хочу обнять тебя, прижаться к тебе, раствориться в тебе. Но в этом проклятом музее столько посторонних глаз…

— Скоро они перестанут мешать тебе, любимая. Совсем скоро… До свадьбы осталось чуть меньше, чем до обновления Луны..

— Мустафа, давай поговорим серьезно.

— Давай! — быстро согласился шейх и шутливо дунул Аделаиде на шею, где прилип к влажной коже завиток её изумительных рубиновых волос.

— Я всегда очень серьёзно относилась к своему здоровью. Не проходило и двух недель, чтобы меня не обследовали врачи. Я говорю не только об этих многочисленных маменькиных психологах, но и об обычных терапевтах, стоматологах, оккулистах, диетологах. Я так привыкла никогда не болеть, что сейчас нахожусь просто в панике.

— А что случилось? — встревожился жених.

— Не знаю. Наш корабельный доктор считает, что моя тошнота, головокружение, тяжесть в желудке, быстрая утомляемость — это всё следствия нервного стресса, вызванного близкой свадьбой, ну и, прости, изменения режима строжайших диет.

— А что говорит твоя дуэнья, твой персональный профессор Эткинд?

— Ничего не говорит. Просто смотрит как-то подозрительно. И я от этого боюсь, то есть, беспокоюсь, еще больше. Я когда-то читала, что всякие онкологические заболевания именно так и начинаются — со слабости, с тошноты… Вдруг это какая-нибудь саркома стремительная? Вдруг ты решил жениться на смертельно больной женщине?

— А Нани? Что говорит твоя мать?

— Господи! Ну, когда Нани интересовала что-то, не связанное с деньгами? Горько так говорить.