И на горе кресты, затрепетал

         Всем телом Агасфер; почудилось ему,

         Что грозный камень на него идет,

         Чтоб задавить, и, как безумный,

         Он побежал ко граду от Голгофы.

         Есть остров; он скалою одинокой

         Подъемлется из бездны океана;

         Вокруг него все пусто: беспредельность

         Вод и беспредельность неба.

         Когда вода тиха, а небеса

         Безоблачны, он кажется тогда

         В сиянье дня уединенно-мрачным

         Пустынником в лазури беспредельной;

         В ночи ж, спокойным морем отраженный

         Между звездами, в двух кругом него

         Пучинах блещущими, он чернеет,

         Как сумрачный отверженец созданья.

         Когда ж на небе тучи, в море буря

         И на него со всех сторон из бездны

         Бросаются, как змеи, вихри волн,

         А с неба молнии в его бока

         Вонзаются, их ребр не сокрушая,

         Он кажется, в сем бое недвижимый,

         Всемирного хаоса господином.

         На западном полнебе знойно солнце

         Горело; воздух густо был наполнен

         Парами; в них как бы растаяв, солнце

         Сливалось с ними, и весь запад неба

         И все под ним недвижимое море

         Пурпурным янтарем сияли; было

         Великое спокойствие в пространстве.

         В глубокой думе, руки на груди

         Крест-накрест сжав, он, вождь побед

         недавно

         И страх царей, теперь царей колодник,

         Сидел один над бездной на скале,

         И на море — которое пред ним

         Так было тихо и, весь пламень неба

         В себя впивая всей широкой грудью,

         Им полное, дыханьем несказанным

         Вздымалося — смотрел. Пред ним широко

         Пустыня пламенная расстилалась.

         С ожесточеньем безнадежной скорби,

         Глубоко врезавшейся в сердце,

         С негодованьем силы, вдруг лишенной

         Свободы, он смотрел на этот хаос

         Сияния, на это с небесами

         Слиявшееся море.