Моей они не постигают; путь мой

         Их взорам не открыт: по высотам

         Создания идет он, там, где я

         Лишь небеса господние святые

         Над головою вижу, а внизу,

         Далеко под ногами, весь смятенный

         Мир человеческий. И с высоты

         Моей, с ним не делясь его судьбой,

         Я, всю ее одним объемля взором,

         В ее волнениях и измененьях,

         Как в неизменной стройности природы,

         Я вижу, слышу, чувствую лишь бога.

         Из глубины уединенья, где

         Он мой единый собеседник, мне

         Его пути среди разнообразных

         Судеб земных видней. И уж второе

         Тысячелетие к концу подходит

         С тех пор, как по земле я одинокой

         Дорогой странствую: и в этот путь

         Пошел я с той границы, на которой

         Мир древний кончился, где на его

         Могиле колыбель свою поставил

         Новорожденный мир. За сей границей,

         Как великанские, сквозь тонкий сумрак

         Рассвета, смутно зримые громады

         Снежноголовых гор, стоят минувших

         Веков видения: остовы древних

         Империй, как слои в огромном теле

         Гор первобытных, слитые в одно

         Великого минувшeго созданье...

         Стовратные египетские Фивы

         С обломками неизмеримых храмов.

         Остатки насыпей и земляных

         Курганов там, где были Вавилон

         И Ниневия, пепел Персеполя —

         Давнишнего природы обожанья

         Свидетели — являются там в мертвом

         Величии. И посреди сих, в ужас

         Ввергающих, Востока великанов,

         Меж лаврами душистыми лежат

         Развалины Эллады, красотою,

         Поэзией, искусством и земною

         Блестящей мудростью и наслажденьем

         Роскошества чаруя землю.