|
И узник, и все мертвые в могилах, И в небесах святые, и пред богом Все ангелы и херувимы, в братство Единое совокупляся, чаще Спасенья предстоят — о, в этот час Я людям брат, моя судьба забыта, Ни прошлого, ни будущего нет, Все предо мной земное исчезает, Я чувствую блаженное одно Всего себя уничтоженье в божьем Присутствии неизреченном. О, что б я был без этой казни, всю Мою пересоздавшей душу? Злобным И нераскаянным богоубийцей Сошел бы в землю... А потом? Теперь же... О, будьте вы навек благословенны, Уста, изрекшие мой приговор! О ты, лицо, под тернами венца Облитое струями крови, ты, Печальный, на меня поднятый взор, Ты, голос, сладостный и в изреченье Преступнику суда — вас навсегда Раскаянье хранит в моей душе; Оно вас в ней своею мукой в веру, Надежду и любовь преобратило. Разрушив все, чем драгоценна жизнь, И осудив меня не умирать, Он дал в замену мне себя. За ним Иду я через мир уединенным Путем, чужой всему, но в круг меня Kипит, тревожит, радует, волнует, Tомит сомнением, терзает жаждой Корорысти, сладострастья, славы, власти. Что нужно мне? На голод — корка хлеба, Hoчлег — на непогоду, ветхий плат — На покровенье наготы; во всем Ином я независим от людей И мира. На потребу мне одно: Покорность и пред господом всей воли Уничтожение. О, сколько силы, Какая сладость в этом слове сердца: "Твое, а не мое да будет!" В нем Вся человеческая жизнь; в нем наша Свобода, наша мудрость, наши все Надежды; с ним нет страха, нет забот О будущем, сомнений, колебаний; Им все нам ясно; случай исчезает Из нашей жизни; мы своей судьбы Властители, понеже власть тому Над нею предали смиренно, кто Один всесилен, все за нас, для нас И нами строит, нам во благо. |
