|
Подумав, как помочь беде, он взял шубу из оленьего меха, повесил её на задвижку, а полами заткнул как можно плотнее выбитую раму. — Благодарим тебя, Дагобер… Какой ты добрый, мы так беспокоились, что тебя долго нет! — Это правда… сегодня ты не приходил дольше обычного, — сказала Роза. И только в эту минуту обратив внимание на бледность и расстроенный вид солдата, находившегося все ещё под впечатлением тяжелой сцены с Мороком, она прибавила: — Но что с тобой? Какой ты бледный! — Я?.. нет, дети… я ничего… — Как ничего? у тебя совсем лицо переменилось!.. Роза права. — Уверяю вас, что со мной ничего!.. — смущенно твердил солдат, совсем не умевший лгать. Затем он придумал прекрасный предлог, чтобы объяснить свое волнение. — Если у меня действительно расстроенный вид, так это только страх за вас… за ваш испуг, в котором виноват я сам… — Ты виноват? — Да как же… не замешкайся я за ужином, я был бы здесь, когда окно разбилось, и вы бы так не перепугались. — Теперь ты здесь… не будем больше думать об этом. — Что же ты не присядешь? — Сейчас, дети, сяду… надо нам сегодня потолковать. И взяв стул, он уселся у изголовья кровати. Затем, желая окончательно успокоить девочек, он попытался улыбнуться и прибавил: — А мы ещё не дремлем?.. Покажите-ка ваши глаза!.. Они ещё не слипаются? — Посмотри, Дагобер, — засмеялись, в свою очередь, девушки, широко раскрывая свои без того огромные голубые глаза. — Вижу, вижу… да и рано им ещё закрываться: всего ведь девять часов. — Нам тоже надо кое-что тебе сказать! — начала Роза, обменявшись взглядом с сестрой. — Да неужели? — Мы должны тебе сделать признание! — Признание? — Да, да, именно! — И знаешь… очень важное признание! — прибавила Роза с полной серьезностью. — Признание, касающееся нас обеих! — добавила Бланш. — Ну, да уж это само собой разумеется! Что касается одной, касается и другой. Известно, что вы всегда заодно: как говорится, две головы в одном чепце. — Что ты и приводишь в исполнение, когда натягиваешь на нас капюшон от шубы, — засмеялась Роза. — Ишь, насмешницы! Всегда за ними последнее слово. Ну, а теперь пора приступать и к признанию… если уж дело идет о признаниях! — Говори же, сестра! — сказала Роза. — Нет, мадемуазель… говорить должны вы! Сегодня вы _старшая в карауле_! Это дело старшей, особенно когда дело идет о такой важной вещи, как признание! — Ну-с, я жду, — прибавил солдат, желая под насмешливым видом скрыть от детей свои настоящие чувства, вызванные безнаказанными оскорблениями Морока. Роза, исполнявшая роль _старшей в карауле_, начала рассказ. 6. ПРИЗНАНИЯ — Прежде всего, мой добрый Дагобер, — с очаровательной лукавой нежностью начала Роза, — раз мы решились тебе во всем признаться, ты должен дать нам слово, что не будешь нас бранить. |
