Когда смысл слов дошёл до портье, он едва не лишился чувств. Даже покачнулся, так что пришлось подхватить его под руку.

— Вы хотите сказать, что он один из постояльцев нашей гостиницы?! — слабым голосом пролепетал портье.

— Боюсь, что так, — ответил я. — Наверное, стоит связаться с управляющим.

Служащий вяло кивнул, а затем, сорвавшись с места, бросился по коридору.

— Прошу разойтись, господа, — сказал я собравшимся постояльцам. — Скоро прибудет полиция.

Упрашивать никого не было нужды. Один только назвался врачом и спросил, не требуется ли кому-нибудь помощь.

— Не беспокойтесь, я позабочусь о женщине, — ответил я и закрыл дверь.

Впрочем, я не сомневался, что Рессенс в состоянии сама о себе позаботиться.

— Давай ещё раз проговорим, что здесь произошло, — сказала она, едва я сел рядом с ней на диван.

Я вспомнил направленное на меня дуло револьвера. Рессенс убила бы меня, если б могла свалить эту смерть на грабителя. Вернее, попыталась бы.

— Ты слышишь? — женщина потрогала меня за плечо. — Скоро приедет полиция. Нужно рассказать всё правильно.

— Да, — кивнул я, смерив её холодным взглядом. — Говори, я всё запомню.

— Уж постарайся! Итак, мы втроём сидели и разговаривали. Старые добрые знакомые. Ты пригласил нас в гости, и мы с братом приехали. Познакомились мы…

Глава 63

Рессенс оказалась права: в полиции ей поверили. Каждому слову. Я только подписал показания и был свободен.

Люст ничего не рассказывал о том, какая судьба постигла подельников коротышки, но я не сомневался, что немец сделал всё в лучшем виде, и троица в чёрном больше никого не побеспокоит.

Прощания с Рессенс не получилось. Она уехала вступать в права наследования, оставив для меня причитающуюся сумму. Её передал мне Люст, для которого Рессенс сочинила сказку о чудом освободившемся коротышке, добравшемся до пистолета и умерщвлённом затем отважным мной. Кажется, его эта версия событий вполне устроила, хотя он и был слегка расстроен смертью Теда Рессенса.

Немец отвёз меня на пристань, где ждал идущий до Лондона теплоход. В новом саквояже крокодильей кожи, помимо смены белья, лежали тугие пачки банкнот. В руке я держал трость из чёрного полированного дерева — с таким же опасным сюрпризом, каким удивил меня недавно «медведь». Я приобрёл её перед выездом — просто на всякий случай. Опыт последних недель показывал, что, даже если ты не собираешься никого убивать, иногда случается так, что лучше иметь под рукой оружие, и желательно в ассортименте. Алхимия — это, конечно, здорово, однако и старые средства могут спасти тебе жизнь.

На прощанье Люст вручил мне томик с сочинениями Оскара Уйальда.

— Жаль, мы не успель познакомиться ближе, — сказал он. — Но вы иметь мой адрес. Пишите в любой время.

Адреса я не знал, писать не собирался, но из вежливости кивнул, чем, кажется, весьма обрадовал немца.

Люст проводил меня до трапа, проследил, как я поднимаюсь на борт, как отчаливает теплоход, и лишь затем ушёл.

Сидя в каюте первого класса на бархатном диване и следя за минутной стрелкой часов, я вспоминал последний разговор с Рессенс. Мы ужинали в клинике при свете канделябров и потрескивающего камина.

— Что за операции проводил твой брат? За что такие, как фон Раскуль, готовы платить по сто тысяч?

— Гораздо больше, — ответила Рессенс, разрезая серебряным ножиком индейку.