Виолетта смотрела на него как зачарованная, у меня же внутри все похолодело. Еще мгновение назад какая-то часть моей души готова была ему поверить, хотя рациональный разум уже приводил доводы в пользу того, что не так трудно было ему получить кое-какую информацию обо мне и Виолетте. Теперь же я не сомневалась — кто-то снабдил его нужными сведениями, и он мне угрожал. Что это — тоже часть заговора против меня? Но кто бы ни был его информатором, он не мог знать того, что в Москве не было известно никому, кроме меня: моя мама уехала из Цинциннати. Она сейчас путешествует по Великим озерам.

Собственно говоря, я собиралась сегодня рассказать о мамином звонке Юре, но из-за праздничного застолья забыла. Кто же мог дать этому полусумасшедшему экстрасенсу подлинные сведения одновременно обо мне и о Виолетте? Скорее всего кто-то из «Компика». Но кто именно? Очевидно, именно тот человек, который как-то связан с моими преследователями. Кстати, то, что бросил мне в лицо разъяренный Владимир Петрович — а он говорил о близком мне мужчине, который меня предал, — по смыслу совпадало со словами старой цыганки.

Вслух же я произнесла:

— Вы ошибаетесь, и притом ошибаетесь злонамеренно. — Повернувшись к Виолетте, потянула ее за руку и сказала: — Пойдем.

Виолетта сначала было заартачилась, но, посмотрев мне в лицо, встала и пошла за мной. Видно, в тоне моего голоса и в выражении лица было нечто такое, что заставило ее забыть о своей привычке командовать, впервые на моей памяти она подчинилась без звука.

Мы молча спустились по лестнице, и когда уже вышли из подъезда, она спросила меня:

— В чем дело, Агнесса?

— Этот человек — шарлатан и к тому же сумасшедший. — И я рассказала ей о поездке мамы.

— Но все остальное, что он говорил про меня, — правда.

— Обо всем этом мог знать только тот, кто знаком и с тобой, и со мной. Скорее всего кто-то из сотрудников моего двоюродного брата. Кто дал тебе координаты этого Владимира Петровича?

— Хоть ты и имеешь право, Виолетта, считать меня непроходимой дурой, но с того момента, как мы закрыли за собой дверь, я пытаюсь это вспомнить и никак не могу. Я помню, как-то у вас в офисе был общий разговор, и на следующий день мне дали два адреса… Один из них принес Миша — он сказал, что этого экстрасенса посещала его тетка. А второй мне дал кто-то из девочек — то ли Мила, то ли Света… Скорее Света. И при этом сказала, что этот телефон мне оставил кто-то из сотрудников. Дело в том, что я переписала данные в свою записную книжку, а листочки выбросила.

Значит, это мог быть кто угодно… Мы стояли рядом с «опелем», Витя вышел из машины и курил. Мною овладели дурные предчувствия, я пыталась улыбаться, но чувствовала, что у Виолетты тоже портится настроение. В голосе у нее появились столь знакомые мне истеричные, визгливые нотки. Если бы я не была в тот момент занята своими мрачными мыслями, то это должно было бы меня насторожить.

— Хорошо, я понимаю, что он все о нас заранее разузнал. Но моя рука? Она ведь действительно поднималась! Как ты это объяснишь, Агнесса?

— Очень просто. Ты сидела в удобном кресле, в удобной позе, сосредоточила свое внимание на руке… Ты ведь чувствовала, что кисть прогревается, правда? Я видела, что твои пальцы покраснели, значит, к ним прилила кровь.

— Да, ты права, я чувствовала в руке тепло. Я подумала, что это из-за его пассов.

— На самом деле твоя рука расслабилась, а мышцы, которые поднимают руку, сильнее, чем те, что прижимают ее к телу, поэтому она и поднялась.