– Я ищу юношей и девушек, которые мечтают побывать в других частях Трентора, – сообщил мужчина.

– Рекрутеров я уже столько повидала, что до конца жизни хватит, – скривилась Клия и поднялась, чтобы уйти.

Мужчина взял ее за руку и удержал. Не говоря ни слова, Клия попыталась вырвать руку.

– Это в твоих интересах, – миролюбиво проговорил мужчина. Клия попробовала мысленно заставить мужчину отпустить ее. Он не реагировал. Она усилила мысленную атаку:

– Отпусти меня! – Это был приказ.

Мужчина отдернул руку – так, словно его укусили. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы совладать с собой.

– Конечно, – сказал он. – Но ты бы все‑таки послушала.

Клия с любопытством смотрела на незнакомца. Она заставила его повиноваться, но он повиновался скорее так, как раб повинуется своей госпоже, а не как мужчина повиновался бы девушке, отвергнувшей его приставания в общественном месте. Клия более внимательно исследовала незнакомца. Он был не похож на других. Поверхность его сознания, как и его наружность, была невыразительна, но под ней таились неожиданности – удивительное спокойствие, какая‑то особенная, металлическая теплота. Да, его эмоции отличались от эмоций других людей.

– А я слушаю только то, что меня интересует, – заявила Клия. Прозвучало это, пожалуй, слишком заносчиво, а Клие хотелось выглядеть утонченной женщиной, а не уличной торговкой.

– Понимаю, – кивнул мужчина.

Он доел стим и бросил палочку в стоявшую на столе плошку. Хозяйка кафе подошла и забрала плошку, в которой скопилось пять палочек. Мороженое сегодня шло неважно. Хозяйка унесла плошку с палочками за стойку, чтобы вымыть их.

– Ну, а жизнь – это интересно? Клия кивнула.

– Как общая тема.

– Тогда слушай внимательно. – Мужчина заговорщицки склонился к столику. – Я знаю, кто ты такая и что ты умеешь.

– И кто же я такая? – фыркнула Клия.

Мужчина поднял глаза вверх, и как раз в это мгновение квадрат купола над кафе вспыхнул на полную мощь. Кожа у незнакомца оказалась на удивление желтой. Создавалось впечатление, что он пользуется каким‑то гримом из‑за плохой кожи, но никаких оспинок или пятнышек Клия не разглядела. А вот у нее оспинки были – правда, их скрывал пушок на щеках.

– У тебя была в детстве лихорадка, верно? – спросил мужчина. – А у кого не было? На Тренторе почти все ей болеют.

– Не только здесь, милочка. На всех планетах, населенных людьми. Лихорадка – неизменный спутник интеллектуальных мальчиков и девочек. Она слишком распространена, чтобы на нее обращали внимание, слишком безобидна, чтобы ее лечили. Но у тебя лихорадка не была обычной детской болезнью. Она чуть не убила тебя.

Во время болезни Клию выхаживала мать, а потом, всего несколько месяцев спустя, она погибла при аварии на термариях. Мать Клия едва помнила, и о ее болезни ей рассказывал отец.

– Ну, и что с того?

Глаза у мужчины были светлые‑светлые, белесые. Клия вдруг поняла, что он смотрит не ей в глаза, а в какую‑то точку на ее лбу, справа.

– Я теперь стал плохо видеть. Я привык воспринимать людей ощущениями – как они движутся, как звучат их голоса. Там, где нет людей, я чувствую себя неуверенно. А ты… у тебя все по‑другому. Тебя раздражают толпы. Трентор – перенаселенная планета. Тебе тесно здесь.

Клия изумленно заморгала. Она смутилась. Ей казалось, что невежливо смотреть полуслепому человеку прямо в глаза. Хотя при чем тут вежливость?

– Да я просто все время бегаю, иногда прыгаю, – сказала она. – Никто на меня и внимания не обращает.