Во время пребывания в Вероне Александр стал ещё более мрачен и замкнут. Он избегал балов и карнавалов, обедал почти всегда или с императором Францем, или с прусским королём, а досуг посвящал одиноким прогулкам в окрестностях города верхом или пешком.

Однажды в разговоре с императором Францем Александр признался, что его не покидает ощущение близкой кончины.

Александр вернулся в Царское Село 20 января года, проведя за границей более пяти месяцев.

Из государственных актов того времени наибольшую важность представлял манифест о назначении наследником престола третьего сына императора Павла — великого князя Николая Павловича. Однако после того как манифест был написан, он не публиковался и не предавался огласке. Более того, 25 августа 1823 года Александр сам привёз манифест в Москву и передал его митрополиту Филарету в запечатанном конверте.

На лицевой стороне конверта Александр собственноручно написал: «Хранить в Успенском соборе с государственными актами до востребования моего, а в случае моей кончины открыть московскому епархиальному архиерею и московскому генерал-губернатору в Успенском соборе прежде всякого другого действия».

29 августа Филарет при трёх свидетелях положил манифест в ризницу Успенского собора, взяв с них клятву о полном сохранении тайны.

Три копии с манифеста снял министр духовных дел и народного просвещения князь А. Н. Голицын, запечатал их в три конверта и отправил в Петербург в три адреса: в Государственный совет, Сенат и Синод. На всех трёх конвертах Александр написал своей рукой: «В случае моей кончины открыть прежде всякого другого действия».

Из Москвы Александр поехал в Черновицы, а оттуда в пограничное с Австрией местечко Новоселицы, где его ждал Франц. Оба императора долго, но безуспешно обсуждали греческий вопрос.

Далее Александр поехал в Тульчин на смотр 2-й армии, осмотрел военные поселения в Умани и через Брест, Сураж и Великие Луки 3 ноября вернулся в своё любимое с детства Царское Село.

«Бог даровал мне это место для моего успокоения, — говорил он, — здесь я удалён от шума столицы, неизбежного этикета фамильного, и здесь я успеваю в один день сделать столько, сколько мне не удаётся сделать в городе во всю неделю».

12 января 1824 года, возвратившись с прогулки, Александр почувствовал, что заболел. Два его личных врача — Я. В. Виллие и Д. К. Тарасов — рекомендовали ему уехать в Зимний дворец и лечь в постель. Они пришли к единому мнению, что Александр заболел горячкой с рожистым воспалением левой ноги.

Общими симптомами этого заболевания являются острые воспалительные изменения в коже, лимфатических сосудах и слизистых оболочках. Начало болезни характеризуется внезапным повышением температуры до 41 градуса по Цельсию, ознобом, слабостью, сильной головной болью и рвотой. Всё это сопровождается жгучей болью в местах, поражённых воспалением, больной может терять сознание.

Болезнь продолжалась три недели, состояние здоровья императора стало возбуждать серьёзные опасения, поэтому со второй недели начали ежедневно публиковать бюллетень о здоровье Александра. Только с 1 февраля Александр начал сидеть в кресле.

7 февраля из Варшавы в Петербург приехал весьма обеспокоенный болезнью брата цесаревич Константин. Доктор Д. К. Тарасов так описал свидание Александра и Константина, произошедшее у него на глазах: «Цесаревич в полной форме своей, вбежав поспешно, упал на колени у дивана и, залившись слезами, целовал государя в губы, глаза и грудь и, наконец, склоняясь к ногам императора, лежавшим на диване, стал целовать больную ногу его величества. Эта сцена была столь трогательна, что я не мог удержаться от слёз и поспешил выйти из комнаты, оставив обоих августейших братьев во взаимных объятиях и слезах».