— Вот как? — я удивлённо посмотрел на Ростопчина. — И почему же Фёдор Васильевич не даёт вам сделать это явно богоугодное дело?

— Да потому что, ваше величество, этот… кха-кха, — он закашлялся, чтобы прикрыть едва не вырвавшееся ругательство, — Николай Петрович предлагает организовать не просто полицейские облавы, а полноценные штурмы с участием войск! Мало нам того, что жители Первопрестольной об архаровщине, как о страшном сне вспоминают, так давайте ещё и войну полноценную на улицах устроим. Чтобы память в веках осталась!

— Николай Петрович, вы настолько честолюбивы? — я повернулся к Архарову. — Хотите оставить память о себе на многие века, даже если вспоминать вас будут в весьма нелестном ключе?

— Да что вы такое говорите, ваше величество⁈ — Архаров даже руками всплеснул. — Мне бы города нашей многострадальной Родины от этой пакости избавить. А как меня потомки будут поминать, не так уж и важно. Как заслужу, так и будут помнить.

— Нет, Николай Петрович, ты ошибаешься. Помнить будут так, как все твои художества преподноситься будут. Это, Николай Петрович, целое искусство, — проговорил я задумчиво. — А вот идея очень хорошая, и да, говорил ты о ней вскользь, вот только за делами она позабылась.

— В чём же хороша идея, посреди подготовки к празднеству войсками маршировать по Москве? — буркнул Ростопчин. — Народ пугать?

— Не без этого, Фёдор Васильевич, не без этого, — я задумался. Дверь приоткрылась и в кабинет зашёл Макаров. Илья правильно понял моё распоряжение и не препятствовал ему, но, похоже, забыл предупредить, какой сюрприз его ждёт в кабинете. Он остановился за спиной у Архарова и прислушался, о чём мы говорим. Ни Ростопчин, ни Архаров не заметили, что в комнате нас стало на одного больше, настолько они были поглощены беседой, мной и друг другом.

— Да не сможем мы своими силами эти притоны вычистить, — Архаров посмотрел на Ростопчина с вызовом. — В полицию и так не хотят служить идти… Сейчас условия службы улучшаться начали, хвала Господу и его величеству Александру Павловичу. Но всё равно не хватает людей. Когда в том же Париже дворы чудес выгребали, гвардию привлекали. А у нас скоро свой двор чудес посреди Москвы образуется, аккурат рядом с Кремлём! А ты мне про какое-то беспокойство народное говоришь, — Архаров сжал пудовые кулаки и шагнул к Ростопчину. Он перешёл с Фёдором Васильевичем на «ты», да и, похоже, ему уже было плевать, что я в комнате нахожусь, настолько у него подгорело.

— Ты бы, Николай Петрович, поосторожнее кулаками махал в присутствии его величества, — Макаров вышел у него из-за спины, вставая на всякий случай передо мной. — А то не ровён час ко мне попадёшь на правёж.

— А ты меня, Александр Семёнович, не пугай. Все знают, что ты только и ждёшь, как бы кого в свои застенки не утянуть, — начал Архаров и тут же прикусил язык, встретившись с моим насмешливым взглядом. — Коли провинился в чём, так и отвечу, не переживай, — добавил он тихо.

— Да я за тебя-то, старый пень, не переживаю, — ответил ему Макаров. — За государя душа болеть начинает, как только подумаю о таком. Где его величество тебе замену найдёт? Ты кого-то воспитал, кого-то подготовил, чтобы в позу вставать да самому в Петропавловскую крепость напрашиваться?

— И тут мы плавно перешли к вопросу обучения сотрудников полиции, — громко сказал я, привлекая к себе внимание.