— А зачем мне лгать? — хмыкнула копия моего мужа и снова царапнула зеркальную поверхность, оставив на ней глубокую борозду, которая почти сразу же исчезла. — Я ведь не предлагаю сделку, не прошу освободить меня взамен на сведения. Просто мне жаль дурочку.

— Ты не способен на сострадание, — жёстко парировал де Лален.

— Ну хорошо, мне скучно, — призналась тень. — И я уже предвкушаю, как вытянется её смазливое личико, когда раскрою ещё одну гнусную тайну её муженька. Сними маску, маркиза. Здесь тебе не от кого прятаться.

Я стояла, не решаясь не то, что пошевелиться, — боялась дышать. На один короткий миг отчаянно захотелось превратиться в бездушную статую, не способную чувствовать. А значит, не способную испытывать боль и страдать.

— Ну так мне говорить? Или будем молчать? — Демоническое естество Стража провело рукой вдоль своего лица, напоминая об условии — обнажить перед ним эмоции. — Или предпочитаешь оставаться в блаженном неведенье, пугливая девочка?

Маску я сняла, всем своим телом ощущая липкий, насмешливый взгляд потустороннего существа.

— Моран — воин, знакомый с одной единственной истиной: на войне не обходится без жертв. Ради победы Страж готов без сожаления уничтожить любую пешку. В этом они с Серен похожи, — усмехаясь, говорило отражение. Ему вторили, точно эхо, тени из клеток-зеркал. — Барон ле Фиенн стал такой пешкой.

Если бы в паре дюймах от нас ударила молния, расчертив пол трещинами и взрыхлив каменные плиты, она бы не произвела на меня такого действия, как слова отражения.

— Нет… — не сказала, вытолкнула из себя.

— Загадочная болезнь барона — результат его недальновидного общения с зятем. Его милость почти разгадал планы маркиза относительно тебя и не замедлил ими с ним поделиться. Мадам, ваш отец пострадал из-за собственной глупости. Ну и из-за коварства вашего супруга, конечно же, — зло рассмеялась копия Стража.

Этот демонический смех, подхваченный другими тенями, разнёсся по всему подземелью.

— Как мне излечить отца? — с трудом прогнав оцепенение, зашевелила непослушными губами. Думала, раньше было больно, а теперь поняла, что всё, что испытывала до этого, — ерунда.

— Никак, — хмыкнуло существо, чьим лицом всего несколько мгновений назад я невольно любовалась, а теперь готова была расцарапать его ногтями, если бы только могла.

Ведь это было лицо Морана.

Зажмурилась, мечтая больше никогда его не видеть. Не видеть ненавистного Стража.

— От этих чар нет лекарства. Ваш отец, мадам, сгниёт в своей постели, мучимый кошмарами, из оков которых ему не вырваться. Лучше бы маркиз сразу его убил, чем обрёк на такие муки, — с напускной скорбью закончил мой собеседник.

— Александрин, послушайте… — Де Лален коснулся было моего плеча.

Но я вздрогнула и отошла.

— Ну так что, мадам? — кланяясь и подметая пол перьями материализовавшейся в его руках нарядной шляпы, велеречиво поинтересовался пленник зазеркалья. — Каково будет ваше желание, сударыня? Казнить, нельзя помиловать? Или всё-таки пощадите?

Перешёптывания, сдавленный смех, моё дыхание, с шумом вырывающееся из груди — всё смешалось. Надежда в глазах Касьена и ирония во взгляде тени растворились в зыбком мареве отчаяния.

Зажмурилась. Щёку обожгла сорвавшаяся с ресниц слеза. Последняя, которую я пролила из-за треклятого мага.

Отступила на шаг, потом ещё на два и тихо, но твёрдо сказала:

— Я больше не буду его искать.