|
— Долго рассказывать. — Да уж, не сомневаюсь. Когда все это кончится, нам с тобой ждет долгий разговор. Хаддад усмехнулся. — Да, мой друг, он непременно состоится. Малоун указал на Пэм и сказал, обращаясь к Хаддаду: — Держи ее здесь. Она не любит выполнять приказы. — Иди, — сказал палестинец, — и не волнуйся за нас. Малоун побежал по проходу. Возле выхода он остановился и прижался к одной стороне арки. В двадцати футах впереди начинался другой зал. Все те же величественные стены, ряды каменных полок, буквы, фрески и повсюду — от пола до потолка — мозаика. Малоун осторожно пошел вперед, но при этом старался держаться поближе к полированной стене коридора. Войдя в новый зал, он, как и прежде, укрылся за одним из рядов полок. Это помещение было в отличие от предыдущих не прямоугольное, а квадратное, но также заполнено свитками и кодексами. Никакого движения. Это было чертовски глупо. Его намеренно завлекают все дальше. В какой-то момент Макколэм появится и нанесет удар, но на своих условиях. Вот только когда это случится? Хаддад смотрел на Пэм Малоун. Он пытался составить о ней представление еще в Лондоне, недоумевая, что она там вообще делает. Хранители собрали информацию о Коттоне Малоуне, сведения, которые практически не были известны Хаддаду, поскольку Малоун редко говорил о своей личной жизни. Дружба между ними носила в большей степени академический характер, будучи основанной на любви к книгам и уважению к учености. Но теперь он знал достаточно, и настало время использовать это знание. — Мы должны идти туда, — сказал он. — Коттон велел оставаться здесь. Палестинец вонзил в женщину пронизывающий взгляд и повторил: — Мы должны идти туда. А для убедительности достал из-под плаща пистолет. К его удивлению, она даже не моргнула. — Я все поняла, когда вы обернулись, чтобы посмотреть на Макколэма. — Он назвался этим именем? Она кивнула. — На самом деле его зовут Сейбр, и он убийца. В своей лондонской квартире я говорил совершенно серьезно: за мной есть один долг, и я не хочу, чтобы Коттон расплачивался за меня. — Я прочитала это в ваших глазах. Вы хотели, чтобы он выстрелил, но знали, что он не станет этого делать. — Люди вроде Сейбра весьма скупо распоряжаются своим мужеством. Они берегут его до того момента, когда в нем действительно возникнет необходимость. Как, например, сейчас. — Вы знали, что все это должно случиться? Палестинец пожал плечами. — Знал, думал, надеялся… Не знаю. Мы следили за Сейбром, мы знали, что он замышляет что-то в Копенгагене, и, когда он похитил Гари, мы поняли, что он стремится найти меня. Именно тогда я решил лично вступить в игру. О моем втором звонке на Западный берег стало известно израильским шпионам, и это заставило их зашевелиться. Затем, в Лиссабоне, я увидел возможность привести вас троих сюда, стряхнув с хвоста израильтян. — Вы делали все это ради того, чтобы умереть? — Я делал это ради того, чтобы защитить библиотеку. Сейбр работает на организацию, которая определенно хочет заполучить хранящиеся здесь знания ради своей коммерческой и политической выгоды. Они уже давно разыскивают нас. Но вы сами слышали, что сказал Сейбр: сюда он пришел не ради них, а ради самого себя. |
