Гостиница, которую совершенно не тянуло назвать словом «отель», находилась по адресу: улица Калиновского, дом 1. Почему то улицы, названные в честь польского бунтаря, попадались Егору в 1982 году чаще других.

Настя уже ждала и бросилась на шею, едва не опрокинув на спину.

– Тише! Пластинки поломаешь!

– Какие?

– «Песняров».

– У меня есть все.

– Таких нет. С автографами Кашепарова и Мулявина.

Настя взвизгнула. Громко. Наверно, кто то подумал: сработала сигнализация.

– Не пищи. И показывай номер.

– Сначала форму заполнить нужно, давай паспорт. И вперёд оплатить. Гостиница дорогая. Одиночные тут только полулюксы.

– Кутить – так кутить. Кстати, ты обедала? Здесь должен быть какой то ресторан.

– Не важно… Главное – с тобой.

От смешного кокетства, когда она при разговоре по телефону делала вид, что не знает, будет ли свободна в пятницу и в субботу, не осталось даже следа. Настя разве что не подпрыгивала. Если первым шагом была проведённая вместе ночь, вторым – совместные походы в кино и в театр, означавшие завязавшиеся отношения, то теперь её парень приехал за ней в другой город!

В номере Егор крепко обнял её, но в койку не потянул.

– Ты разве по этому делу не соскучился? – удивилась она.

– Я соскучился по тебе вообще. А что до кроватки, хочу на тебя насмотреться. Ещё больше нагулять аппетит.

– Даже накраситься толком не успела. Как была, такая и побежала, хорошо что не в домашнем халате.

– Давай так. Оставим здесь верхнюю одежду. Пообедаем. Побудем вместе. А на вечер закажем столик и посидим в ресторане. Я тебе дам отгул на час, припудришься.

– Хотя бы два… Ещё десять минут до дома и обратно столько же. Но ты ко мне не заходи! Мама вернётся с дневных процедур. Из за болезни у неё очень сложный характер.

– Ничего, если завтра ты с ней днём не побудешь?

– Один день не страшно, папа и сестра дома. Ох… если бы это были самые сложные проблемы.

– В ночь на воскресенье я уеду.

– Жаль. Хотя я и сегодня на ночь у тебя не останусь. Облик моралес. Папа до сих пор думает, что я – девочка. Мама в курсе, как я стала недевочкой, и переживает втрое больше. Как будто могут проверить, чем занимаюсь в общаге.

Он подхватил её на руки, покружил.

– Вот прямо так? Недевочка? Ни разу не замечал, что ты – мальчик. Грех то какой! Содомитский!

Настя шутливо стукнула кулачком ему по груди.

– Намекаешь, что я недостаточно женственна?

– Придётся отложить обед и доказать обратное.

Он даже не успел проверить, заперта ли дверь. Табличек «не тревожить» в советской гостинице не водилось.

– С обещанием «сначала обед, потом – секс» ты меня прокинул, – заметила девушка через четверть часа, застёгивая вельветовые брючки. – С автографами «Песняров» будет то же самое?

– Держи! Сразу отнесёшь домой. Если очень повезёт, на следующем диске под названием «Весёлые нищие» будет и моя фамилия – в качестве автора музыки одной из песен и гитариста. Его я сам тебе подпишу.

– Ты стал участником «Песняров»?!

– Возможно. До конца не уверен. В качестве мента я же тебе не особо нравлюсь? Придётся менять профессию.

Заперев дверь в номер, Егор повёл Настю вниз, в ресторан.

Он, конечно, отличался в лучшую сторону от столовки Минского часового завода, куда после приключения с ГРУшниками не тянуло обедать, и сильно выигрывал в размерах. Как правило, ресторанчики и кафешки 2000 х годов делались небольшими и максимально уютными, зато их было много.