– Вряд ли. Компру на меня Говорков здесь не хранил, тайна умерла вместе с ним, – отбрыкивался сыщик. – Револьвер вижу впервые в жизни. Этим револьвером пьяный и неадекватный преступник угрожал стажёру следственного отделения, и я был вынужден…

– Не был. Револьвер не заряжен, к тому же на записи разговора будет отчётливо слышно, что покойный угрожал не Егору убийством, а вам разоблачением. Умышленное убийство с целью сокрытия другого преступления, статья сотая, исключительная мера. Могу задержать вас прямо сейчас.

– Можете… – голос Папаныча звучал хрипло. – Так почему не одеваете мне наручники?

– А зачем? Чтобы всё вышло наружу, и советская общественность узнала, что террористический акт учинил работник государственных правоохранительных органов? Который вашими усилиями, пусть и абсолютно незаконными, получил по заслугам. Но процесс против вас можно организовать в любой момент. Закрытый. Догадайтесь, с каким приговором.

– Что я должен подписать? Заявление о сотрудничестве? Ох как не в тему… Но уж лучше под вами ходить, чем под шантажом этого капитана упыря.

Дальнейший разговор уплыл в неизведанную даль. В другую галактику.

Егор очнулся на скамейке у подъезда. Аркадий растирал ему физиономию снегом, причём снег был влажный, плотный из за оттепели и потому особо противный.

– В норме… Отвали… Отдышусь.

– Твоя норма – сто грамм детского морковного сока. А ты водку глушил. Переоценил я тебя. Встать можешь?

Егор распрямился, но не упал только благодаря поддержке госбезопасности. Аркадий отбуксировал его к «Волге» и запихнул в салон на заднее сиденье.

– Не блевать!

После короткой поездки машина остановилась около дома № 70 по Калиновского. Опер помог дойти до квартиры, занёс сумку с надписью «Динамо».

– Ты как?

– Говорил же – в норме. Даже язык не заплетается. Сорокапроцентный раствор этилового спирта великолепно успокаивает нервы. Тебе налить?

Вместо того чтобы оставить подопечного, максимум – стащить с него пальто и отконвоировать к дивану, Аркадий расположился на ночь, разложив себе кресло.

Для чего – Егор не спрашивал. Он отрубился окончательно, на этот раз – до утра.

Глава 9

Пробуждение напомнило эпизод из фильма «Бриллиантовая рука», утро с большого бодуна. Не открывая глаза, Егор услышал лёгкий шумок на кухне и манящий запах яичницы. Неужели Настя приехала?

Он побежал на кухню раньше, чем в туалет, пить хотелось больше остального.

Вместо женщины у плиты колдовал оперативный работник. В отличие от персонажа «Бриллиантовой руки» – ничуть не улыбчивый. И он не сказал «доброе утро, Семён Семёнович», а буркнул:

– Сколько можно спать?

– И тебе доброе утро.

Почему то последствия «после вчерашнего» оказались существенно меньше, чем после разгуляева со следователями. Привыкает организм, решил Егор и потопал чистить зубы.

– А в чём спешка? – спросил он, возвращаясь на кухню, где аппетитно дымилась яичница с жареной колбасой, восхитительное холостяцкое кушанье, если не употреблять его каждое утро, конечно.

– Коллега едет в Гродно в командировку на служебном транспорте. Сазонов распорядился тебя подбросить. Ты же просил.

– Какая забота! И личная официантка на завтрак.

– Будешь каркать – специально пересолю. Жуй и слушай, – Аркадий вторую порцию кинул себе и сел напротив, ковыряя её вилкой. – Запоминай.