Вспомнив ужимки Валентины Ивановны, Егор понял – в самом деле опасается. Иначе, контролируя расчёты за левак, могла запросто их присвоить.

– Хорошо. Я возьму розыск из Первомайского под контроль. Будет основание узнать, что творится в гараже Бекетова. Лёха заметил, что на воротах новый крепкий замок, без автогена не открыть. А внутри – чёрная машина вместо битой вишнёвой «шестёрки».

– Одобряю. И напоминаю про обещание подключиться к контролю за «Верасом».

– Кадры решают всё. Незаменимых людей нет. Товарищ Сталин сказал.

– Уточни.

– Вы одобрили оставить Кабушкину во главе конторы?

– За неимением кого то другого. Она идёт на сотрудничество, но не откровенна до конца, скользкая, будет склонна к двурушничеству. Слишком избалована свойскими контактами с семьями партийного и советского начальства.

– Предлагаю альтернативную кандидатуру. Пока на ключевое место заведующей комиссионкой. Можно – по совместительству заместителем директора. И лишь через какое то время директором.

– Кто?

– Элеонора Рублёвская, секретарь.

– Смеёшься?

– Нисколько! – Егор перекинул ногу на ногу. – Да, стаж работы в «Верасе» у неё невелик. Но Бекетов целенаправленно её готовил быть не только согревальщицей в постели, но и помощником. В том числе контролировать Кабушкину и Прокофьевну. Знает все входы и выходы. Кроме поддержки директора, собиравшегося её шпилить, у Элеоноры ни черта нет. Кабушкина намерена её уволить. Если Элеонора получит поддержку от вас, то будет верна. По крайней мере, пока сама не обрастёт связями, позволяющими послать КГБ подальше. То есть не скоро, если вообще когда нибудь. Следовательно, она – уникальный на настоящее время кандидат. И, наконец, я ей доверяю.

– Ты сам её…

– Нет! И не буду. Деловой секс нужен для решения деловых задач. В Гродно у меня есть девушка. На днях вернётся в Минск. Но если ради госбезопасности СССР от меня потребуется жертва, я её принесу.

– Учту. Жертвенный ты наш… Побеседуй с Рублёвской. Подумаю, как воздействовать на торг, чтоб сделать кадровые перемещения. Там есть люди, кто не посмеет отказать. И повторяю: сегодня в РОВД не ходи. В милиции кипит работа с тремя задержанными в гаражах, тщательно укрывается твоя стрельба. Надо же, ты за неделю одному руку вывихнул, другому прострелил!

– Если честно, кроме того разок ещё пальнул в багажник «Жигулей» Бекетова. Чтоб урки вышли наружу. Сработало. Всё жду, когда вы, Виктор Васильевич, скажете, наконец, как Остап Бендер в «Двенадцати стульях»: тебе я дам «парабеллум».

– При такой недисциплинированности не доверю даже рогатку. Ступай!

До филармонии Егор отправился пешком. За полчаса можно дойти. Заодно кое что додумать.

Сегодня последний шанс выгнать «Волгу» с двумя жмурами и откатить куда нибудь. Да? Нет? Прикинув все «за» и «против», решил, что всё же нет. Не говоря о том, что сама поездка без водительских прав и ментовского удостоверения в кармане уже довольно рискованная. Привлечь кого то невозможно, тот же Говорков погорел лишь из за того, что был вынужден действовать не в одиночку, а с подельниками. Как ни парадоксально, самый доверенный человек сейчас – это Настя. И одновременно последний, кого бы он втянул в свои проблемы.

В воскресенье вечером позвонил в Гродно. Трубку сняла женщина, по голосу – старше Насти на поколение.

– Здравствуйте. Анастасию позовите, будьте любезны.

– А кто её спрашивает?

Пришлось включить интонацию «по какому вопросу плачешь, девочка».

– Егор Евстигнеев, комитет комсомола БГУ. Сверка учётных документов.

– Какая сверка?

– Простите, Анастасия дома?

– Нет её! – рявкнула собеседница.