Подарок к поздравлениям до этого присовокупила одна Элеонора. Следующим был Сазонов, сунувший ведомость с цифрой сто рублей.

– Премного благодарен! И вас с праздником. Премия подразумевает, что сирийское дерьмо Бекетова не всплыло на поверхность?

– Не всплыло. И у нас решено считать вопрос закрытым. Бекетова нет и следов осуществления им угрозы – тоже. Тем более, скорее всего, пострадает репутация ГРУ, а не авторитет СССР в целом. У нас есть основания так полагать.

– Значит, по линии вашего отдела у меня остаётся одна обязанность – курировать «Верас»?

– Верно. Поскольку работа начата, жду от тебя главного, – Егор не успел заверить, что деньги принесёт в срок, как подполковник поставил другой акцент. – Нужен первый сводный отчёт за месяц, сколько человек из семей высокого белорусского начальства отоваривалось там, фамилии, размер потраченных сумм, размер скидки.

– Сделаю в конце месяца. Сводку и… остальное.

– По поводу остального я урегулировал. Сдаёшь мне. Даже Аркадию – ни слова. С письменным рапортом об источнике. Я визирую рапорт и сам сдаю в кассу.

– Можно – не здесь? Не хочу встречаться с Волобуевым из «пятака». Он видел меня в «Песнярах», мы уже поговорили на повышенных.

– Случайный человек в организации. Он больше похож на пехотного прапорщика, чем на нашего сотрудника. В «Песнярах» получается что то узнать?

– Не знаю пока. Все выявленные шалости – мелкие, исключительно из компетенции ОБХСС. Мне нужно раскрыть убийство, совершённое в январе в Горьком и успешно похеренное как несчастный случай. Тогда похвастаюсь, что получилось. С вашего разрешения, о подробностях умолчу. У вас же не принято, чтобы лишняя информация перетекала из отдела в отдел?

– До дисциплинированного сотрудника тебе далеко, но постепенно начинаешь вникать, – одобрил Сазонов. – Теперь вопрос неслужебный. Дом на посёлке брать будешь? Они с шести тысяч снизили до пять пятьсот.

Если бы не машина… Егор чувствовал – он с Элеонорой продавит Кабушкину, чтоб та достала заветную открытку, и не по самой дорогой цене. Но одна только официальная цена – восемь тысяч, шестнадцать гастролей типа прежних российских. На дом, машину и ремонт дома не хватит, даже если использовать самые грязные деньги от грузин и Бекетова.

– Возьму и за шесть, но в рассрочку. Буду отдавать всё, получаемое с «Вераса». Месяцев за девять десять рассчитаюсь полностью.

– Могут не согласиться.

– Подпишем договор, что право собственности переходит ко мне только при уплате последней суммы, и лишь тогда имею право переоформить дом на себя. Шесть тысяч реальных – всё же не пять пятьсот желанных негарантированных.

– Получишь ответ до конца недели. Ну что… Иди празднуй!

Прикинув по времени, что рискует вернуться на Калиновского до возвращения Насти и нарваться на тухлые разборки с Вацлавовной, Егор отправился в Первомайский. Первым делом зашёл в розыск.

– Лёха, привет! Пойдёшь на концерт «Песняров» в четверг во Дворец спорта? Есть пригласительный на двоих.

– Привет… – он растерянно глянул на посетительницу, что то ожесточённо шкрябавшую на листе бумаги, очевидно – заявление, куда менее интересное, чем перспектива похода на «Песняров». – Откуда такое счастье?

– Не догадываешься? Я – песняр. Правда, играю всего две композиции.

Лёха и Вася дружно загоготали.

– Слышал анекдот про Битлов? – спросил Вася Трамвай. – Джон Леннон говорит Джорджу Харрисону: Пол Маккартни сошёл с ума, у него мания величия, носится по студии и кричит «я – Лев Лещенко». Короче, шутка зачтена.