Прошло уже много лет с тех пор, как скука и все нарастающее негодование из-за необходимости рано вставать заставили его отказаться от высокооплачиваемой работы на Уолл-стрит, и с тех пор он сделал несколько весьма неординарных карьерных ходов. Некоторые из них, как он с готовностью признавал, были не вполне чисты с точки зрения закона. Однако Сэм легко мирился с криминальной деятельностью, если только та требовала интеллекта, а не насилия. И уже скоро он хитроумно переигрывал мошенников, превратив это занятие в прибыльное хобби.

Когда карибская синева в иллюминаторе сменилась серой пеленой Атлантики, Сэму вспомнился его прошлый приезд в Марсель – под конец той поездки он валялся в корсиканских зарослях лицом вниз, изображая покойника. Он улыбнулся этому воспоминанию. Нынешний приезд, он был уверен, не будет так насыщен событиями. Из того, что ему рассказала Элена, получалось, что ограбление совершил профессионал, так что похищенные бриллианты уже в Антверпене, где их заново огранят и придадут им новый облик. А оригиналы, по сути, перестанут существовать.

Сэм потер глаза и зевнул. Он до сих пор ощущал последствия выпитого в избытке ямайского рома и поэтому мигом уснул.

Зато Оливье точно не потратит этот день даром. Элена сказала, что после обеда он может быть свободен, и он уже договорился кое с кем о встрече. У него по всему побережью было рассеяно бесконечное число тетушек, с которыми, по его словам, ему было приятно общаться. Те две тетушки, которых Элена видела до этого, оказались хорошенькими молодыми женщинами, и она не сомневалась, что сегодняшняя родственница будет не хуже. Как Оливье умудрялся пудрить мозги им всем, было одной из малых загадок жизни.

Когда они наконец преодолели все пробки Ниццы, оставалось слишком мало времени на что-либо более амбициозное, чем быстрый перекус в кафе. Элена отправила Оливье дальше по маршруту, а сама устроилась за столиком на солнце, взяв бокал rosé и salade niçoise, и мысленно повторила, что ей известно о семействе Кастеллачи. Мадам и ее муж Этторе, миланский магнат, производивший лингуине, владели, как они утверждали, «простым домиком для отдыха» – это было здание в стиле ар-деко на Английской набережной с видом на море. Эле на видела сейчас этот дом из своего кафе. По сведениям парижского офиса, мадам Кастеллачи являлась довольно приятной особой, а вот ее муж был нудным коротышкой, обидчивым и себялюбивым. Элена очень надеялась, что сегодня днем он будет поглощен какими-нибудь жизненно важными макаронными делами, и постаралась взбодриться перед встречей. Но не смогла. Она была вынуждена признать, что страховой бизнес перестал ее интересовать. И эта поездка казалась бесполезной тратой времени. Ну что она может найти, чего не выявил тщательный полицейский осмотр? Что она вообще ищет?

Во время короткой прогулки от кафе до дома Кастеллачи навстречу Элене попадались исключительно отдыхающие, прекрасно проводившие время. На них были темные очки, шорты и летние платья, и Элена чувствовала себя здесь совершенно неуместной в черном деловом костюме. Дойдя до дома Кастеллачи, она взяла себя в руки и изобразила на лице улыбку, прежде чем нажать на звонок. Сквозь смотровую щель на двери ее внимательно изучили, после чего дверь отворилась, и за ней оказалась горничная в униформе. Она проводила Элену в гостиную, а сама отправилась к мадам Кастеллачи.

Это была пухлая, неплохо сохранившаяся дама, облаченная в небесно-голубой шифон и, как тут же заметила Элена, с бриллиантовым колье искусной работы на шее, о чем мадам Кастеллачи тут же и сообщила.

– Да-да, – кивнула мадам Кастеллачи, – это все, что осталось, единственная драгоценность, которую не унесли воры, потому что в тот вечер колье было на мне. И теперь я его не снимаю, только на ночь, и тогда кладу под подушку.

Она жестом предложила Элене проследовать за ней в салон. Оттуда они отправились на короткую экскурсию по дому, в ходе которой мадам показала прочные ставни на окнах и систему сигнализации, а под конец сняла со стены в спальне дедушки своего мужа написанную маслом картину, за которой скрывался встроенный сейф.