|
Это прекрасный объект бытия - <человеко-бог арийской расы>. Он станет центром вселенной, предметом культовых песнопений и всеобщего преклонения. Но существует еще одна ступень ордена, о которой я не могу говорить>. Когда-то он дал обет молчания Эскардту и Гаусхоферу. Один умер, второй признал его, Гитлера, власть над собой. Гитлера это устроило, но только в определенной мере. Разговор, о котором ему сообщил Гесс, успокоил Гитлера лишь наполовину. Слово дают для того, чтобы нарушать его. Гаусхофер должен быть изолирован - почетно и широковещательно. Лучшая изоляция - это ореол секретности, которым должны быть окружены он и его работа. Гиммлеру было поручено создать общество <Амерде>. Рейхсфюрер объявил на первом организационном съезде: - Наша главная цель - вести исследования в местах распространения арийского духа! Нашего духа! (Овация.) Духа германцев! Наша главная цель - исследовать места действий и наследование германской расы! (Овация.) Все пятьдесят институтов, которые находятся в ведении СС, будут проводить эту благородную работу на благо нашей нации, на благо наших детей и внуков, которым суждено жить в век чудесной и благородной расовой гармонии! (Овация.) Главой <Амерде> стал профессор Мюнхенского университета Верст; Гаусхофер - научным руководителем. Ему вменялось в обязанность курировать <изыскания таинственного в области оккультной практики>. Он также получил личное задание фюрера: привлечь Отто Скорцени для организации экспедиции по похищению <Чаши святого Грааля>, в которой собрана кровь Христова и которая, по преданию, приносит успех всем начинаниям ее обладателя. Вызвав Гаусхофера для беседы, фюрер начал говорить так, как он привык - вещая, слушая лишь самого себя: - Провидение подсказало мне путь, который обеспечит нам наименьший риск и даст наибольшее благоприятствие на первых шагах. Не отрицая мистического могущества <Чаши Грааля>, я слышу Великие Слова о том, что решение главного может прийти к нам только через <Шимбалу>, через дух Тибета. Умение отделять главное от второстепенного, громадное от большого, гениальное от мудрого позволит мне и тому народу, который призвал меня, дать миру то, что не в состоянии ему дать ни один человек и ни одна другая доктрина, кроме доктрины национал-социализма. Национальное - всем немцам, социальное - неимущим немцам; остальное - п о с в я щ е н н ы м! И вдруг Гитлер заметил взгляд Гаусхофера. Это был усталый взгляд умного человека, который все помнит и никогда не сможет забыть. Гитлер ощутил в себе гнев и одновременно сладостное ощущение высшей силы, когда он вправе приказать убить учителя и его, Гитлера, ученики сделают это, испытывая счастье оттого, что могут служить ему. Но он сразу же подумал, что этот п о с в я щ е н н ы й - последний, кто владеет тайной <Агартхи> и <Шимбалы>. И он, этот последний, всюду выступает со словами, которые возвеличивают его, Гитлера, того, который смиренно внимал Гаусхоферу двадцать лет назад, и краснел под его взглядами, и смущался своего яростного красноречия, в котором - он это чувствовал - было много провинциального. |
