– В своих показаниях в суде Конли заявил, будто Лео Франк сумочку убитой им девочки положил в свой сейф. В этом месте необходимо заметить, что судьба исчезнувшей сумочки Мэри Фэйган очень занимала следствие, но никакой ясности в этом вопросе добиться так и не удалось – сумочка исчезла бесповоротно и официальная версия так и не смогла объяснить почему пропала именно сумочка, а не шляпка, зонтик или какой-то иной предмет, принадлежавший Мэри. Давая показания в суде, Гарри Скотт заявил, что во время майских допросов Конли неоднократно задавался вопрос о судьбе сумочки и тогда Конли ничего по этому поводу сказать не мог. Неожиданное улучшение памяти свидетеля, разумеется, выглядело очень подозрительно.

Согласитесь, даже перечисленного выше достаточно для того, чтобы усомниться в аутентичности показаний Конли в суде тому, что он говорил ранее. Но подчеркнём ещё раз – детектив Скотт опроверг в общей сложности 14 (!) утверждений Джима Конли, указав на явное противоречие сказанного тому, что сам же Конли говорил тремя месяцами ранее.

Появление Гарри Скотта на месте свидетеля защиты оказалось очень сильным ударом по линии обвинения. Случившееся тогда в суде можно сравнить с нокдауном, опрокидывающим противника и лишающим его способности ориентироваться. Скотт убедительно доказывал фабрикацию показаний Конли, которые явились продуктом «конструирования» Дорси и его помощниками из числа детективов полиции. Проблема для обвинителей усугублялась тем, что частный детектив Скотт во время проведения расследования работал в интересах правоохранительных органов и защита Лео Франка вовсе не являлась его задачей. Тем не менее, сама логика событий подтолкнула частного детектива к тому, чтобы превратиться в защитника обвиняемого.

Показания Гарри Скотта прерывались совершенно скандальными по форме пререканиями сторон. Когда детектив упомянул о том, что одна из версий «признаний» Конли показалась руководству полиции совершенно недостоверной и после этого Конли занялся «подделкой» своих признаний, солиситор Дорси буквально подпрыгнул на своём стуле и закричал, что недопустимо вносить в протокол заседания эти слова. Он горячился и кричал, что никто не «обучал» Конли тому, что следует говорить и никто не требовал от Гарри Скотта, чтобы тот «вложил в уста негра» желаемые слова. Крик солиситора вызвал истерику Россера, также подскочившего со своего места и завопившего на обвинителя: «Но вы могли говорить, что это не подходит, Джим, и Джим после этого говорил что-то, что подходило; не так ли?» («But you would say, that don’t fit, Jim, and Jim would get something that did fit; isn’t that so?») При этих словах Скотт, сидевший в кресле свидетеля, кивнул, давая понять, что адвокат говорит верно.

Следует признать, что Скотт оказал защите Лео Франка огромную услугу, он фактически выбил из фундамента обвинения краеугольный камень, посеяв сомнения в правдивости показаний Джима Конли.

Группа обвинения на «процессе Лео Макса Франка». Слева направо: генеральный солиситор округа Фултон Хьюг Дорси, специальный представитель штата Фрэнк Хупер, помощник солиситора Эд Стевенс (E.A.Stephens).

Дальше, однако, дела у защиты пошли не очень хорошо. Вызванный 7 августа, на 10-й день процесса, в качестве независимого судмедэксперта доктор Лерой Чайлдс (LeRoy W. Childs) поначалу очень бодро принялся опровергать выводы врачей коронерской службы об обстоятельствах и времени наступления смерти Мэри Фэйхан. Для начала эксперт принялся доказывал, что удар по голове не мог стать причиной смерти.