До какого-то момента беседа Лео Франка с визитёрами носила характер обыденный и очень человечный, он словно бы с другой стороны открылся. Такое ощущение, что он говорил то, что было заблаговременно обдумано и одобрено адвокатами и женой. Но во второй части интервью Лео Франк, судя по всему, исчерпал все заготовки и сел на своего «демагогического конька», если можно так выразиться. Передать смысл его рассуждений невозможно – это просто набор неких пафосных тезисов, лишённых всякого рационального содержания. Вот цитата наобум: «Я верю, что с момента ареста я держался настоящим мужчиной. Я оставался мужчиной и старался демонстрировать всяческое милосердие тем, кто был несправедливо ко мне. Я не хочу сочувствия. Я не нуждаюсь в сочувствии, несмотря на то ужасное положение, в котором ныне нахожусь. Всё, что я хочу и в чём нуждаюсь – это справедливость. Я имею на это право как человек и гражданин. Но я не получил справедливости. Я заслуживаю большего внимания, но мне его не дали».

Перечитайте слова Франка ещё раз! Все эти штампы – «настоящий мужчина», «мне не нужно сочувствие», «я демонстрирую милосердие», «я заслужил больше внимания» – это речь настоящего психопата, упивающегося собой нарцисса. Все вокруг него виноваты, а вот он – молодец, вёл себя, как мужчина, вот только не получил внимания. Нормальный мужчина вообще не задумывается над тем, насколько мужественным он выглядит в глазах окружающих и уж тем более не рассуждает об этом вслух перед посторонними. Очевидно, что Лео Франк подобных психологических нюансов не чувствовал совершенно. При этом в его монологе нет ни слова для объяснения собственного подозрительного поведения, которое с самого начала расследования привлекло к нему внимание полиции [отсутствие реакции на телефонные звонки в ночь на 27 апреля, странности при опознании тела Мэри, ночная попойке в ночь убийства, полное игнорирование несоответствия показаниям Монтин Стоувер и так далее и тому подобное]. Не последовало никаких объяснений и иным странностям поведения Лео, например, отказу от дачи показаний коронерскому жюри в начале мае 1913 г. [Ньют Ли, напомним, от дачи показаний тогда не отказался!], отказу от присяги в суде, его странному «допущению» в суде, будто он выходил в уборную в ту самую минуту, когда Монтин Стоувер заглядывала в его кабинет и пр.

Вместо серьёзного и конструктивного обсуждения прошедшего суда, совершенно необходимого в той обстановке объяснения подозрительных деталей собственного поведения, во многом обусловивших суровый приговор, во второй части интервью мы находим лишь набор демагогических штампов и пошлое самолюбование.

И этот человек являлся тренером университетской команды по диспутам! Невероятно… В русском языке есть незатейливая поговорка: будь проще и к тебе потянутся люди! Лео Франк её явно не знал, а самостоятельно додуматься до такой очевидной истины явно не смог.

В то же самый день, когда в местной прессе появилось интервью с Лео Франком – то есть 27 февраля – родилась ещё одна сенсация локального масштаба. Нина Формби – та самая владелица меблированных комнат, которые являлись на самом деле притоном разврата – сообщила газетчикам о том, что полностью отказывается от своего майского заявления. Напомним, тогда она утверждала, будто Лео Франк неоднократно звонил ей во второй половине дня 25 апреля, пытаясь на несколько часов забронировать комнату.