— Значительную часть сообщений составляли преднамеренные мистификации, некоторые из которых имели отчётливый корыстный мотив, а некоторые представлялись вообще безмотивными и лишёнными всякого практического смысла. Хорошим примером такой вот бессмысленной мистификации стало появление некоего Криста Фатаха (Christ Fathan), выдававшего себя за жителя города Хелена в штате Монтана. Фатах утверждал, будто был другом юности Луизы Лютгерт, когда та проживала ещё в Германии и носила фамилию Бикнезе. В мае 1897 года она разыскала его в Хелене и осталась жить в его доме, заявив, будто сбежала от мужа. Проверка этого рассказа показала, что никто из родственников Луизы не знает человека по фамилии Фатах. Точно так же он неизвестен и жителям Хелены. Кем являлся таинственный «Фатах» и для чего он выдумал свою историю, так и осталось непонятным, однако было ясно, что он не пытался заработать на своей выдумке.

Перечисление подобных историй можно продолжать, но большого смысла в этом нет — все они были либо недоказуемы, либо содержали некий изъян, служивший основанием серьёзно сомневаться в их правдивости. Однако адвокат Лоуренс Хармон был решительно настроен отыскать-таки Луизу Лютгерт и привести её в зал суда — это должно было автоматически привести к снятию всех обвинений с подсудимого. Надо сказать, что сам Адольф Лютгерт играть в эти игры отказался и заявил, что не располагает деньгами для проверки многочисленных сообщений о предполагаемых появлениях его жены в разных частях страны. Отказ в финансировании ничуть не остановил Лоуренса Хармона, и тот заверил, что проведёт необходимые розыски за собственный счёт, а Адольф Лютгерт компенсирует его расходы после своего освобождения и возобновления бизнеса.

Замечательную самоуверенность демонстрировал адвокат, что и говорить! Ведь вложение денег с надеждой на их возврат после освобождения «колбасного короля» следовало признать рискованным инвестированием.

В то самое время, пока Адольф Лютгерт был поглощён поиском нового защитника и выстраиванием с ним отношений, окружной прокурор Динан также не сидел сложа руки. Винсент преподнёс ему жестокий и болезненный урок, буквально растоптав его репутацию на глазах всей страны. Динан, как никто другой, понимал, что от оправдательного вердикта присяжных его спасла лишь совершенно откровенная предвзятость судьи Татхилла — если бы последний был хоть немного объективнее, то Лютгерт вышел бы из зала суда с гордо поднятой головой, небрежно поплёвывая на прокурорские ботинки.

К чести прокурора следует отнести то, что он провёл весьма серьёзную работу над ошибками и ко второму судебному процессу сильно переработал обвинительное заключение. Поскольку с мотивом предполагаемого убийства Луизы Лютгерт у стороны обвинения не заладилось и ничего внятного прокурорские работники придумать не смогли, то убийство было объявлено безмотивным, совершённым спонтанно под воздействием внезапно возникшего гнева (аффекта). Ввиду изменения состава преступления менялась квалификация содеянного — из убийства I степени [то есть умышленного с заблаговременной подготовкой и использованием специальных орудий, навыков и знаний] оно превратилось в убийство III степени, то есть совершённое без предварительного планирования и подготовки под воздействием сиюминутного приступа гнева. Динан понял, что чрезмерная детализация версии, которая была призвана придать ей убедительность и достоверность, обернулась против неё же и способствовала росту сомнений общественности в том, что прокуратура вообще понимает, что и как произошло с Луизой. Поэтому схема убийства в новом варианте обвинительного заключения резко упростилась — теперь обвиняемый не убивал свою жену ножом в одной из комнат фабричного правления, а просто задушил её в неизвестном месте на фабрике, возможно, прямо в подвале.