Из окружной тюрьмы Адольф был переведён в тюрьму штата в городке Джолиет, где сокамерником бывшего «колбасного магната» стал Николас Марцен (Nic Marzen), также по-своему известный преступник, хотя и не в такой степени, как Лютгерт. Марцен, подобно Лютгерту, являлся мясником, владел собственным магазинчиком, и бизнес его развивался вполне успешно. Он был осуждён за убийство Фрица Холькутера, торговца скотом и делового партнёра. Последний исчез 30 января 1895 года, и его местонахождение оставалось неизвестным на протяжении нескольких недель. Однако 27 февраля в южном пригороде Чикаго, в парковой зоне, был найден сильно обгоревший труп, который удалось идентифицировать как пропавшего Фрица Холькутера. Через месяц Марцену было предъявлено обвинение в убийстве. Согласно официальной версии, расправа произошла в сарае позади дома обвиняемого, в том же сарае труп оставался вплоть до конца февраля, когда Марцен вывез тело в Эвергрин-парк и там сжёг.

Суд над Ником продолжался более полутора месяцев и стал одним из самых длительных в истории округа Кук. Марцен был признан виновным в убийстве и приговорён к смертной казни, однако 5 апреля 1898 года Верховный суд штата Иллинойс отменил приговор как вынесенный с нарушениями, и назначил повторное рассмотрение дела. Формальным поводом для повторных слушаний послужило то обстоятельство, что во время первого суда один из присяжных сбежал из гостиницы и 2 часа отсутствовал.

Весной 1898 года Ник ждал повторного суда, а Лютгерт готовился к подаче апелляции. К тому времени относится довольно вздорная история, которую попытались было раздуть местные газетчики, но из этого ничего не вышло, и она быстро сошла на нет. Если называть вещи своими именами, то имела место очередная полицейская провокация — некий уголовник заявил, будто Адольф Лютгерт сознался ему в убийстве супруги. Уголовник подписал в присутствии государственного нотариуса соответствующее заявление, которое и стало достоянием гласности. Цель всей этой предельно незамысловатой комбинации заключалась в том, чтобы во время слушаний по апелляции представить дело так, будто Лютгерт не особо скрывает свою вину от тюремных товарищей, а потому апелляция его не заслуживает внимания.

Однако мы можем быть уверены в том, что бывший «колбасный король» никому ни в чём никогда не сознавался. Лютгерт уделил большое внимание подготовке апелляции, с которой связывал последний шанс выйти на свободу, и он прекрасно понимал, что длинный язык в тюрьме сослужит ему дурную службу. Весной того же года он продал стаю породистых охотничьих псов, которой очень дорожил и которую считал последним козырем в своём рукаве. Все деньги, вырученные от продажи собак, отдал адвокату, поскольку с успехом апелляции связывал все планы на собственную будущность.

Сложно представить, чтобы человек, поставивший на карту буквально всё до последнего цента, решился бы делать опасные для себя признания неким тюремным «товарищам», которых он и товарищами-то никогда не считал! Адольф был совсем не дурак и цену тюремным отношениям знал. Да и случай с журналистом Фредом Хейнсом, оболгавшим Лютгерта и Гротти, более чем наглядно показал, до какой степени лживыми могут быть россказни содержащихся под стражей лиц. Поэтому история о якобы имевшем место «добровольном сознании» Лютгерта не заслуживает даже того минимального времени, что было сейчас потрачено на её пересказ.

После 2-го судебного процесса Адольф Лютгерт расстался с адвокатом Хармоном, также не сделав никаких разъяснений на сей счёт. Нелишне отметить, что адвокат посчитал себя обманутым, впоследствии он признавался, что Лютгерт ничего ему не заплатил, и Хармон потратил более 2 тыс.