Впрочем, существует один нюанс, связанный со вторым судом по «делу Лютгерта», на который следовало бы обратить сейчас внимание. Журналисты некоторых газет, внимательно следившие за ходом судебных процессов, обратили внимание на то, что фрагменты костей, фигурировавшие во время второго суда в качестве улик, не соответствуют тем фрагментам, что можно было видеть во время первого суда. В частности, на странное видоизменение улик обратил внимание репортёр издававшейся в Чикаго немецкоязычной газеты «Abendblatt», но и не он один. В какой-то момент сообщений такого рода стало настолько много, что игнорировать их стало попросту неприлично. Уж насколько судья Джозеф Гэри был настроен доброжелательно к стороне обвинения, но даже ему пришлось как-то отреагировать на подозрительную ситуацию. В середине января, безо всякого формального к тому повода, он обратился к прокурору Динану с просьбой прокомментировать странные публикации в газетах о несоответствии улик, на что главный обвинитель, явно готовый к такого рода вопросу, бодро ответил, что улики, мол-де, те же самые, но некоторые из улик после первого процесса исчезли.

Ответ — что и говорить! — странный и недостоверный, и читатель может самостоятельно поразмыслить над этой ситуацией.

Объективности ради следует добавить, что антрополог Дорси, также выступавший в качестве свидетеля обвинения во время второго процесса, на прямой вопрос адвоката Хармона во время перекрёстного допроса не моргнув глазом ответил, что не находит различий между костными фрагментами, фигурировавшими на первом процессе, и теми, что видит сейчас перед собой.

Если бы Лоуренс Хармон привёл в суд живую Луизу Лютгерт, то вердикт присяжных, безусловно, оказался бы оправдательным. Пожалуй, это было единственное условие, гарантировавшее такой вердикт. Все же прочие варианты неизбежно отправляли Адольфа Лютгерта за решётку — это можно было считать бесспорной истиной, учитывая то, какой судья вёл процесс. Харман, несмотря на то, что в течение декабря несколько раз лично выезжал для проверки сообщений о появлении Луизы Лютгерт, а также отправлял с этой целью частных детективов, пропавшую женщину обнаружить так и не смог.

А потому вынесение обвинительного вердикта, последовавшее 17 февраля 1898 года, можно считать в каком-то смысле предопределённым. Адвокат попытался сохранить лицо, но сделал это не очень удачно. Его лаконичное заявление, растиражированное газетами, звучало бессмысленно и трудно понять, что именно он хотел сказать. Есть резон его процитировать, оно совсем короткое: «Это только наполовину победа и наполовину поражение. Вердикт не оправдан с любой точки зрения и явился компромиссом. Мы просили либо оправдательного, либо обвинительного приговора, дабы из него следовал единственный вывод, действительно ли подсудимый виновен.» Честное слово, трудно понять, о чём толковал адвокат, ведь Адольф Лютгерт признавался виновным в убийстве III степени, и какую такую «наполовину победу» защитник имел в виду, знал, наверное, только он сам…

Адольф Лютгерт был приговорён к пожизненному заключению в тюрьме. Собственное осуждение он воспринял довольно спокойно, судя по всему, он задолго до окончания процесса мысленно смирился с тем, что судья Гэри на свободу его не выпустит ни при каких условиях. Во всяком случае журналисты, наблюдавшие за поведением осуждённого сразу после окончания последнего заседания, отметили хорошее расположение духа Лютгерта, который улыбался и оживлённо переговаривался с большой группой лиц, окруживших его. В числе этой «группы поддержки» находились старший сын Арнольд, младший брат Хейнрих Лютгерт (Heinrich Arnold Luetgert), супруги Чарльз, несколько старых знакомых, сотрудники адвокатской конторы Хармона и сам Хармон.