– Девка что надо , – поддакивает Макдермотт.

– Согласен, – с неохотой кивает Прайс.

– Слушайте, вы, – горестно произносит Ван Паттен. – Я знаю  эту цыпочку.

– Да ладно, – стонем мы в один голос.

– Попробую угадать, – говорю я. – Подцепил ее в «Туннеле», да?

– Нет, – он отпивает, – она модель. Анорексичка, алкоголичка, неврастеничка. Настоящая  француженка.

– Ну что за клоун, – говорю я, не понимая, врет он или нет.

– Поспорим?

– Ну и что? – пожимает плечами Макдермотт. – Я бы трахнул ее.

– Она выпивает в день литр «Столичной», блюет и снова выпивает столько же , – объясняет Ван Паттен. – Стопроцентная пьянчужка.

– Стопроцентная дешевая  пьянчужка, – бормочет Прайс.

– А мне безразлично, – мужественно произносит Макдермотт. – Она прекрасна. Я хочу трахнуть ее. Жениться на ней. Иметь от нее детей.

– Господи, – почти ржет Ван Паттен. – Ну кто женится на цыпочке, которая родит бутылку водки с клюквенным соком?

– Его слова не лишены  смысла, – говорю я.

– Угу. Еще он собирается подцепить ту армянскую цыпочку в баре, – ухмыляется Прайс. – А она что родит – бутылку шампанского и пинту персикового сока?

– А где  армянская цыпочка? – вытягивая шею, раздраженно спрашивает Макдермотт.

– О боже. Пошли вы на хуй, пидоры, – вздыхает Ван Паттен.

К столику подходит метрдотель, здоровается с Макдермоттом, потом замечает, что у нас нет наших бесплатных коктейлей, и убегает до того, как мы успеваем его остановить. Не знаю, откуда Макдермотт так хорошо знаком с этим Аленом, – может, через Сесилию?

Однако это меня слегка задевает, и я решаю заработать очки своей новой визиткой. Я достаю ее из бумажника (газелевая кожа, Barney's, $850), кидаю на стол и жду реакции.

– Это что, грамм? – не без интереса спрашивает Прайс.

– Новая визитка, – я пытаюсь вести себя небрежно, но все равно гордо улыбаюсь. ‑Ну как вам?

– Ух‑ты, – взяв ее в руки, говорит Макдермотт, и с искренним восхищением потирает ее пальцами. – Очень красивая. Посмотри‑ка…

Он передает визитку Ван Паттену.

– Вчера забрал из печати, – замечаю я.

– Хороший цвет, – говорит Ван Паттен, пристально рассматривая карточку.

– Это цвет кости, – уточняю я. – А тиснение называется Silian Rail.

– Silian Rail? – переспрашивает Макдермотт.

– Да. Неплохо, а?

– Очень неплохо, Бэйтмен, – сдержанно произносит завистливая скотина Ван Паттен, – но это ничто по сравнению с… – Он вытаскивает свой бумажник и швыряет рядом с пепельницей свою визитку. – Посмотри‑ка на эту.

Мы все склоняемся и рассматриваем визитку Дэвида. Прайс тихо говорит:

– Да, это действительно  круто.

Цвета такие элегантные, шрифт просто великолепный, и меня охватывает короткая судорога зависти. Я стискиваю кулаки, а Ван Паттен самодовольно говорит:

– Цвет яичной скорлупы и шрифт Romalian…

Он оборачивается ко мне:

– Что скажешь?

– Мило, – хрипло говорю я. Мне даже удается кивнуть. Мальчик приносит четыре новых Bellini.