Кровь, струйкой шедшая из разбитой головы Мары, застилала ей глаза, и Амон-Pa очень бережно старался очистить от крови лицо матери рукой, но сделать это было невозможно, так как кровь текла слишком сильно. Мара чуть-чуть приоткрыла глаза и сквозь алую, липкую пелену узнала сына. Она улыбнулась ему, и Амон-Pa почувствовал великий, согревающий поток любви матери, шедший из ее сердца.

— Мама, моя любимая, моя добрая мама!.. — снова разразился рыданиями мальчик.

Мара ласково улыбнулась и тихо промолвила:

— Не плачь, сынок… Тебе ведь уже восемь лет… Как ты повзрослел… Знаешь, я недавно видела тебя во сне, ты чудесно рассказывал мне обо всем, чему научил тебя Андрей… И ты прекрасно лечишь людей… Это очень хорошо, мой сынок!..

Мара говорила отрывисто, часто замолкая, чтобы немного передохнуть.

Амон-Pa заметил, как прекрасное синее сияние, струящееся откуда-то изнутри, осветило удивительно спокойное и ласковое лицо Мары.

Она собралась с силами и произнесла:

— Дай мне поцеловать твой лоб, сынок… Амон-Pa нагнулся и лбом коснулся горячих губ матери. Ее нежный поцелуй влил в его сердце весь свет и теплоту Вселенной. И тут ее голова упала на бок, на устах заиграла тихая улыбка, а глаза закрылись.

— Погибла женщина! — произнес кто-то стоявший рядом.

— Испустила дух, бедная! — печально проговорила старая женщина.

— Умерла! — сказал один пожилой мужчина, будто кому-то поясняя значение слов "испустила дух".

А дед, которого совсем недавно исцелил Иорам, применив всю философию жизни, произнес спокойно, с достоинством, во всеуслышание, вкладывая в свои слова какой-то таинственный смысл:

— Нет, она не погибла! Она не испустила дух! Она не умерла! Просто она перешла в Иной Мир и продолжает свой светлый путь, которому нет конца!..

Однако, что такое Иной Мир, никто из собравшихся не знал, а дед не сказал.

И никто не видел, как Мара переходила в Иной Мир, в Мир Небесный. Только одна душа Амон-Ра знала и видела все, что происходило с мамой.

В глазах Амон-Pa вдруг все потемнело, и он как будто оглох. Амон-Pa ничего не видел и ничего не слышал, что происходило вокруг. Но его внутреннее сознание было, как никогда, обострено, оно все видело и слышало, но окружал его совершенно другой мир… Амон-Pa увидел, как из тела Мары легко выскользнуло нежное синее сияние и встало над его головой. Он улыбнулся этому ласковому, чистому свечению, протянул к нему руки и мысленно произнес: "Лети, мамочка! Лети высоко! Стремись к Высшему! Там ждут тебя, мама!"

Так, без слышимых человеческому уху слов разговаривал Амон-Pa с душой Мары, которая никак не хотела расставаться с сыном и все кружила и кружила над ним.

"Не бойся, мама, смерти нет! Ну, не бойся!.. Это не ты, а только твое земное тело лежит здесь, на земле. Не жалей о нем, оно больше тебе не нужно, потому что у тебя есть другое — тонкое тело, и оно такое красивое и светящееся! Только в нем ты можешь достичь Мира Небесного! И там, в этом прекрасном Мире, у тебя есть совсем другое, удивительное имя. Здесь тебя все звали Марой, а в Мире Небесном знают твое бессмертное имя! Так учил меня Андрей. Он научил меня очень многому, мама, ведь я уже совсем взрослый! А еще мне Андрей говорил, что Мира Огненного достигают только светлые души, а ты, мама, светлая душа! Так устремись к Высшему, устремись к Богу! Лети, лети, мама! Смелей, да-да, вот так!.. Какая ты красивая, мама, как прекрасно ты летишь! Смотри, тебе навстречу спешит душа Амона! Лети, мамочка, лети!"

На лице мальчика, стоящего на коленях рядом с погибшей матерью и устремившего свой взгляд куда-то в небо, играла светлая, загадочная улыбка, и собравшиеся вокруг него люди никак не могли понять, что же с ним происходит.