|
Тихо, спокойно. Впрочем, мои глаза и уши, по сравнению с… Кот зашипел, вздыбил шерсть на спине. Распушил, выгнул дугой хвост. Его беспокойство мгновенно передалось мне. Я вскочил на ноги. — Глянь, как напрягся, — нахмурился Колян. — Собаку, что ль, учуял? — Или волка, — брякнул я. Позвал: — Борь! Брат не откликнулся. Кот тем временем попятился и улизнул за магазин. Явно что-то почувствовал! На подъездной дороге между деревьев мелькнула тень. На хищника не похоже. Почудилось? Со стороны трассы донеслись голоса. Неразборчивые, но, вне всякого сомнения, человеческие. — Слыхал? — шепотом спросил я у Коляна. — Слыхал, — сипло отозвался он. — Будем звать, н-на? — Не знаю… Борис, ты чего там застрял? Не дожидаясь приглашения, люди свернули с дороги, обогнули заправку и двинулись в нашу сторону. Человек пять, может, меньше — издалека точнее было не сосчитать. Колян напрягся. Бориса все еще не было. Да куда же он запропастился? Я невольно отступил к своему полену и пошарил в поисках лопатки. Не нашел. Зато нащупал рукоять пилы. К костру подошли трое. Остановились метрах в пяти, приглядываясь к нам. Весь прошлый день и всю ночь мне казалось, что обрадуюсь любым людям в этом опустошенном мире. Представлялось, как мы начнем расспрашивать друг друга о том, что видели, что знаем, как станем вместе думать о дальнейших действиях, планировать что-то… А теперь, когда люди сами пожаловали, я не чувствовал ничего, кроме исходившей от них угрозы. Как сваливший от греха подальше кот. Пламя костра погасло, но на улице уже рассвело настолько, что можно было рассмотреть подошедших. Молодые парни, лет по восемнадцать. Коротко стриженые, оборванные похлеще меня самого. Со злыми, изучающими взглядами. Местные. Сложно сказать, были они знакомы раньше, или познакомились уже после того как очнулись, но сейчас в них угадывалась сбитая стая. И стая эта явно искала наживы. Напившиеся минералки и налопавшиеся сухой лапши, согретые раздобытым огнем, мы под утро совсем расслабились и стали очень похожи на легкую добычу. — Жрать есть? — спросил тот, который стоял по центру. По всему в нем угадывался лидер. В руке парень сжимал ржавую арматурину. У остальных оружия я не заметил, но было видно, что в прошлом эти юнцы не ботаникой занимались и драться умели. Уж всяко получше обыкновенного московского риэлтора. Я хотел было что-то ответить, но тут поднялся Колян. — Сивый, ты? — спросил он. — Не я, — отозвался парень. — Жрать, говорю, есть? — Обознался, — пожал плечами Колян. — А я ж тя узнал, — осклабился правый, лопоухий, пониже остальных. — Это ж ты, дядь Коль, Клавку с магаза дрюкаешь, да? Колян вздрогнул. Едва заметно вздрогнул, скорее взглядом, чем телом, но шпана почуяла. Парни подступили на шаг ближе. — А что за Клавка? — спросил у лопоухого тот, что с арматуриной. — Да с магаза ж, — ответил лопоухий. — Мы ж заходили ночью, помнишь? Там жмурики одни. И бабу я ж те показывал без башки. Вот та Клавка и была, я ж ее по цепочке узнал, мудрилку пластилиновую. Он тряхнул рукой и показал украшение, наспех обмотанное вокруг запястья. Я со смесью отвращения и страха посмотрел на оборвыша, похваляющегося награбленным. — Значит, н-на, Клавка… — Колян не закончил фразу, взгляд его изменился. — Ты что, щенок, с мертвых золото снимаешь? — Дядь Коль, ты лучше пожрать дай, — улыбнулся тот. — И погреться пусти. А то мы ж на огонь пришли. За пугающей улыбкой лопоухого проступил самый настоящий первобытный оскал. У давешнего волка дружелюбнее был, честное слово. Я почувствовал, как вспотела ладонь, в которой была зажата пила. |
