Она подняла глаза. И тут он ее узнал.

    -  Аська?

    Она замешкалась. Опустила руку. Склонила голову набок, прищурилась.

    -  Вообще-то меня Херонка зовут, - резковато проговорила она. - Слушай, а откуда я тебя знаю? - И уже деловито осведомилась: - Слушай, ты Джулиана знаешь?

    Сигизмунд покачал головой. Это ни в малейшей степени не обескуражило Аську-Херонку.

    -  Может, ты Джона знаешь? Только не того, что в Москве, а нашего. С Загородного. Ну, у него еще Шэннон гитару брал, правда, плохую, за шестнадцать рублей, и струны на ней ножницами обрезал по пьяни. Не знаешь Джона?

    Сигизмунд понимал, что может сейчас запросто сознаться в знакомстве с Джоном и наврать про этого Джона с три короба, и все это вранье будет проглочено, переварено и усвоено Великой Аморфной Массой «Сайгона», все это разойдется по бесконечным тусовкам и сделается частью Великой Легенды, и припишется множеству Джонов, умножая их бессмысленную славу.

    Однако Сигизмунду не хотелось ничего врать Аське. Не знал он никакого Джона. И Шэннона не знал. И Джулиана - тоже.

    -  А Фрэнка знаешь?

    -  Это который с усилителем на шкафу? - сказал Сигизмунд. - Знаю.

    -  Во! - ужасно обрадовалась Аська. - Слушай, а вот это - «Я позывам Ярилы сердечно рад - та-та-та-та… не помню… Провоняла бромом вся страна, поверьте, это любовь» - не ты для Фрэнка сочинял?

    -  Нет… Слушай, мать. Угости кофейком. Я тебе феню свою подарю.

    Аська нахмурилась.

    -  Идем.

    И деловито протолкалась к одному из столиков. Приткнула Сигизмунда. И тут же напустилась на двоих, попивавших свой кофеек. Те откровенно принадлежали к разряду «посетителей». Однако случайными людьми ни в коем случае не являлись.

    Один был тучен, рыжеволос и громогласен. Он что-то с жаром говорил, брызгая слюной. Второй внимал. Этот второй, плохо выбритый, исключительно патлатый, в черном костюме и галстуке - впрочем, донельзя засаленном, с криво сидящими на крупном носу очками в тонкой «золотой» оправе, напоминал гробовщика из дешевого фильма ужасов.

    Сигизмунд подавился кашлем. Он узнал обоих. Рыжеволосый, несомненно, был дядя Женя. Молодой, восторженный. Все так же булькал, кипел, сипел и вкручивал.

    «Гробовщик» до сих пор живет где-то неподалеку. С ним, изрядно потрепанным жизнью, Сигизмунд то и дело сталкивается в супермаркете. А в день исчезновения Лантхильды он гостил у Виктории - бродил с ней по каким-то лингвистическим дебрям.

    Правильно говорят: Ленинград - город маленький. И почему это, интересно, с одними людьми по жизни сталкиваешься постоянно, а с другими - никогда? Один каррасс, как выражается старик Воннегутыч?

    -  Самое… - разносился знакомый голос дяди Жени. - Да что там Мадам понимает… это… у них на психфаке, самое, это…

    -  Слышь, Гэндальф, - наехала на «гробовщика» Аська, - денег дай.

    Дядя Женя, слегка набычившись, уставился на Аську с подозрением. Гэндальф шумно обрадовался.

    -  Херонка! А Фрэнк электрогитару купил, знаешь?

    -  Усилитель, - неожиданно встрял Сигизмунд. - Большой, как слон. На шкафу лежит.

    -  Правда? Я не знал.

    -  Слушай, Гэндальф, а это - «воняет бромом вся страна» - это не ты сочинил?

    -  спросила Аська.