Правда, мальчишка, которого привезли вчера и кровь которого должны переливать барону завтра, опять оказался дауном. Но Чогряну утверждает, что это не отразится на качестве крови. Надо посмотреть его.

Барон приказал подать строгий деловой костюм. Он намерен посетить в подвалах замка клинику доктора Чогряну.

Барон давно запретил пускать на территорию замка туристов. В парке, во дворе замка, в его залах было прохладно и пусто.

Он прошел мимо портретов его предков кисти Веласкеса, Рейнхарта, Раубсбоха и фон Крейнера. Разные эпохи, разные костюмы, оружие, драгоценности, а лица одни. Словно один и тот же человек в костюмах различных эпох. Удивительное дело — гены, наследственность.

Кровь в бароне давно была чужая. Вся. А гены — старинные, связывающие его с несколькими поколениями европейской знати.

Ион в белоснежном халате встретил его при входе в клинику, сам открыл, набрав ряд сложных шифров, массивные двери, проводил в коридор, в котором шесть дверей вели в крохотные палаты для доноров. Из шестерых пациентов клиники уже трое были дауны.

— Куски мяса. У них мозги, как сметана, — пренебрежительно заметил барон, разглядывая пациентов через дверные «глазки». — Никаких мозгов, только подкорка. У них что, и родители были такие придурки?

— Нет, конечно. Синдром дауна — самое древнее и загадочное явление, — пояснил Ион Чогряну. — Оно не зависит от наследственности, образа жизни родителей и экологии, как некоторые думают. Здесь бывали дети рабочих и интеллигентов, умных и глупых, богатых и бедных. Объясняет их лишь группа крови, которая нужна для вас, ваше сиятельство.

— Ну, ну, не льсти, сиятельство — это князь, принц, а я барон. Достаточно ваше высокопревосходительство. Значит, даун может родиться у любой женщины?

— Да. Но чем старше мать, тем больше риск. Причина даунизма — некий хромосомный сбой. У человека с синдромом дауна во всех клетках организма присутствует одна лишь хромосома. Впрочем, даунизм — это даже не заболевание. Это скорее своего рода генетический брак природы. Злой каприз или нелепая ошибка, которая не поддается изучению и исправлению.

— Не поддается изучению... — задумчиво пошамкал сухими губами, закрывавшими роскошные фарфоровые зубы, барон фон Раумниц. — Но нет ли опасности, что кровь дауна, перелитая мне, внесет хромосомный сбой в мой организм?

— Думаю, такой опасности нет...

— Думаете или уверены?

— Уверен.

— Вы знаете, чем рискуете?

— Знаю. Но и выигрыш велик.

— А нельзя ли обойтись нормальными детьми? В конце концов, з« те деньги, что я плачу, можно было бы найти в таком большом мире, как наш, и нормальных детей с IV группой, резус-фактор отрицательный...

— Да, конечно. Но... Я провожу один принципиально новый эксперимент. Кто знает, может быть, потянет на Нобелевскую премию, — хищно обнажил мелкие, острые, как у пираньи, зубки Ион Чогряну. — Дело в том, что однажды, год назад, мне попался ребенок-даун, я перелил его кровь банкиру Полю Де- мюрье. И после первого же переливания у банкира остановился рост раковых клеток. После десятого переливания, а я стал сознательно искать даунов для банкира, раковая опухоль, уже охватившая почти всю поджелудочную железу, рассосалась. Вы понимаете?

— Почему вы мне об этом раньше не говорили?

— Но ведь это эксперименты. Пока эксперименты. Хромосомная ошибка, введенная в организм нормального человека, вносит сбой в непонятную нам активность раковых клеток. Я вам переливаю кровь даунов уже год.

— Я об этом не знал, — растерянно выдавил барон.

— А зачем пациенту знать все секреты врача? Главное — результат.