Не, иначе нельзя, гражданин начальник. Сигаретку разрешите?
— Да у меня «Ява». А вы, похоже, к дорогим привыкли?
— Обижаете, гражданин начальник. Нам дорогие и не по карману, и для здоровья вредны.
— Это почему?
— Потому что зарплату на фабрике за февраль еще не давали.
— Это я знаю. А может, какой побочный заработок?
— Какой? Не смешите. Если к «комкам» ящики с продуктом подтянешь, так за это постоянная фиксированная плата — пузырь. А сигаретки уж какие попроще.
— А почему сказали, что дорогие, скажем, вот такие сигареты, .. Мальборо», вредны для здоровья? Тут фильтр двойной очистки.
— А бумага?
— Что бумага?
— Бумага в американских, сказывали, химическая, искусственная, вредная очень для здоровья.
— А у нас?
— А у нас из деревьев делают. Полезная, значит.
— А чем искусственная плоха?
— От нее кашляешь сильно.
— Так вы, вон, и от нашей кашляете.
— Не, я не от нее. От простуды кашляю.
— А как объясняете, что на этих вот окурочках ваш прикус?
— Не понял, гражданин следователь, чего мой?
— Прикус.
— Это как?
— А так! Вот данные экспертизы: на представленных окурках сигарет «Мальборо» оставлен характерный прикус. То есть след зубов, свидетельствующий, что у курившего один из передних зубов стоит косо или травмирован. Вот снимок вашей верхней челюсти. Его нам передали из санчасти фабрики.
— Они что хочешь за деньги передадут.
— У нас все без денег.
— Без денег — хреново. Я раз месяц жил без денег, ну, доложу вам...
— Не отвлекайтесь, Авдеев. Вот снимок вашей челюсти. Вот снимок окурков сигарет «Мальборо».
— О, здоровая какая! Такую бы сигаретину засадить.
— Это с увеличением.
— Да я один хрен такие не курю. От них кашляю.
— Но как вы объясните, что прикус на окурках соответствует конфигурации вашей верхней челюсти.
— Чего?
— Чего-чего... Ваш окурок?
— Никогда в жизни.
— А как сходство объясняете?
— Не могу знать, был сильно выпивши. Главное, закусь была хорошая! Я особенно под водку уважаю рыбу в томатном соусе и квашеную капусту. А выпили, и полный отруб. Двух баб, с которыми пил, помню. А боле ничего. Извиняюсь, конечно.
— Их перстни, ключи нашли у вас?
— Не могу знать. Может, и подбросили. У ментов это сколько хотишь.
— Не вспомните ли, Авдеев, может быть, кроме тех двух барышень, еще кто-то участвовал в вашей компании?
— Вот если честно, гражданин следователь, так какой-то свет брезжит.
— Не понял.
— Ну, вспышки такие в сознании: раз — мелькнет такое, вроде как три бабенки к нам постучались, когда мы уже сели выпивать, закусь разложили, но «довганевку» еще не раскрыли. Это не я ее из орсовского магазина взял. Словом, не я, и точка. Запишите!
— Об этом потом! Вы про трех девушек начали...
— Не, вы вначале запишите чистосердечное признание. Дескать, не он, то есть Авдеев, водку украл. А иначе разговора не получится. Мне лишнего не надо. Пил — было. Вполне возможная вещь, что трахнул Верку. Но с ее согласия, запишите. Мне без согласия бабу трахнуть сил не хватает.
— Об этом в другой раз. Вы про трех девушек...
— Каких девушек?
—А тех, что пришли к вам, когда вы уже банку с рыбой в томате открывали и выпить собрались.
— А, те... А чего про них говорить-то?
— Вспомните все подробности. Это очень важно!
— Ну, все я не помню. |