-  Вы что делаете! - только и успел воскликнуть я, как меня с силой впихнули в открывшую дверцу темной, без окон, пролетки в чьи-то невидимые, но цепкие руки.

    -  Тише, господин студент! - сказал насмешливый голос, когда я машинально попытался вырваться. - Зачем же шуметь!

    Шуметь я и не собирался, пытался понять, что происходит, и кто эти люди. То, что их не меньше двух было понятно, хорошо бы, если не больше.

    -  Кто вы? - спросил я, и голос у меня, надо сказать, дрогнул. Слишком ловко прошло похищение чтобы остаться уверенным в себе.

    -  А вы сами, господин студент, догадайтесь? - продолжил куражиться тот же невидимый человек. - Ну, давайте, с трех раз?!

    Самым безопасным для меня, было, пожалуй, оказаться в руках полиции. В таком случае, оставался хоть какой-то шанс выпутаться из неожиданной передряги.

    -  Вы из полиции? - спросил я, в глубине души надеясь на положительный ответ,

    -  Вот какой вы догадливый, господин студент, с нервого раза почти угадали!

    -  Что значит - почти? Раз вы не полиция, тогда кто, и что вам от меня нужно?! - говорил я, группируясь и пытаясь хотя бы на ощупь сориентироваться в кромешном мраке.

    -  Те, господин студент, кто занимается государственными преступниками!

    -  Жандармы, что ли? - уточнил я, вспомнив о разделении карательных функций между полицией, занимавшейся уголовными делами и жандармским корпусом - политическими.

    Невидимый тюремщик похвалил:

    -  Теперь попали в самую точку!

    Я почти успокоился. Гораздо хуже для меня было попасть к моим старым врагам. Перед Российской короной и жандармским корпусом у меня вины не было, так что и беспокоиться не стоило. Максимум, что мне могли предъявить - это фальшивые документы.

    -  И что вам от меня, господа жандармы, нужно? - перестав пытаться вырваться из удерживающих рук, спросил я.

    -  Погодите, скоро обо всем узнаете, - явно насмехаясь, пообещал невидимый тюремщик. - Нехорошо, господин студент, бунтовать против начальства, за это можно и в Сибирь прогуляться!

    -  Вы меня с кем-то путаете, господин хороший, - ответил я, - и не дышите мне в лицо, а то от вас чесноком воняет!

    -  Ишь ты, как он заговорил, - перешел на «ты» невидимый, но пахучий шутник, - скоро не говорить, а петь будешь, как соловушка!

    Меня сильно ударили чем-то твердым и жестким, скорее всего, сапогом, под колени. От неожиданности я упал на дно пролетки.

    -  Ну, погоди, сволочь, - невольно воскликнул я, - обещаю, мало тебе не покажется!

    Увы, мало не показалось мне. Даже показалось слишком много. Власть, она и в Африке власть, что же говорить о России! Удары посыпались на меня из темноты, и непонятно было, кому и куда отвечать. Хорошо еще, в тесноте пролетки жандармам было трудно развернуться, иначе мне после недолеченных ранений пришлось бы совсем плохо. Ругаться, кричать или звать на помощь было совершенно бесполезно, И я только молча защищался.

    Били меня долго, но не очень успешно. Для настоящей трепки здесь было слишком тесно. Наконец жандармы устали или посчитали, что выполнили свой профессиональный долг, и все тот же говорливый субъект спросил:

    -  Ну, что будешь еще нас сволочить, господин студент?

    Я не ответил и вообще никак не отреагировал на вопрос, продолжил, скорчившись, сидеть на дне повозки.