Я соскочил со своего фаэтона, подошел к нему и помог подняться на ноги. «Толстовец», когда я разглядел его вблизи, оказался худеньким юношей с окоченевшим, заострившимся лицом. Глаза его были полузакрыты, и когда удалось поставить его на ноги, он посмотрел на меня едва ли не со смертельной мукой.

    «Только этого мне не доставало», - подумал я и подтащил его к повозке.

    -  Я ничего, я пойду, мне нужно идти, - бормотал парнишка, обвисая у меня на руках.

    Пришлось забросить его на сидение, как мешок с картошкой. Оставлять его на дороге было нельзя, он бы неминуемо замерз. Молодого человека била крупная дрожь, и он находился в полуобморочном состоянии. Самым правильным было бы дать ему выпить стакан водки, но, увы, мои похитители о водке, как и о теплом платье не позаботились.

    Я пристроил парнишку на сидении так, чтобы он не вывалился по дороге, уселся на свое место и подстегнул кобылок. Они, пока мы стояли на месте, начали покрываться инеем и без понуканий пошли коротким галопом.

    -  Ты говорить-то можешь? - поинтересовался я у своего нежданного попутчика.

    -  Могу… - проблеял он дрожащим голосом.

    -  Откуда ты взялся?

    -  Из Херсонской губернии.

    -  Откуда? - удивленно переспросил я. - И что, так всю дорогу и идешь пешком?!

    -  Нет, только от Москвы…

    -  Деньги-то у тебя есть? - после долгого молчания задал я животрепещущий для меня вопрос.

    -  Есть немного, маменька заставила взять в дорогу.

    -  Молодец твоя маменька, - похвалил я предусмотрительную родительницу.

    -  Лев Николаевич считает деньги грехом, - не согласился парнишка.

    -  Ну, если только что Лев Николаевич… - машинально сказал я, заметив, что мы подъезжаем к развилке дороги. Нужно было выбирать, куда ехать дальше.

    -  Так ты точно не знаешь, где находится Тула?

    -  Не знаю, мне в Москве посоветовали о дороге спрашивать у встречных, - стуча зубами от холода, ответил юнец.

    Выбор у меня был небольшой, один из двух вариантов, и я направил лошадей по левой дорожке, она мне показалось немного шире и лучше раскатана, чем правая. Морозец, между тем, все крепчал, и непротивленец совсем скис, да и меня уже пробирало до костей. Наконец впереди показалось какое-то селение, запахло печным дымом, и лошади прибавили шага.

    -  Денег у тебя сколько? - опять вернулся я к грешной теме. - Заплатить за постоялый двор хватит?

    -  Сто рублей, только они в армяк зашиты, - полусонно пробормотал малец. - Я хотел так дойти, Христа ради…

    -  «Так» только на тот свет можно добраться, да и то не всегда, - нравоучительно сказал я.

    Мы уже въезжали в какое-то село. Несмотря на довольно раннее время, избы были темны. Ничего похожего на постоялый двор я не заметил. Ломиться к спящим людям было неудобно, а спросить было не у кого. Проехав дворов двадцать, я наобум остановился у какой-то избы и, оставив толстовца ждать, забарабанил кулаком в ворота. Во дворе затявкала собака, ее лай тотчас подхватили другие псы в соседних подворьях. Минут через пять в темном окне мелькнул свет лучины, скрипнула дверь, и старческий голос спросил:

    -  Кого Бог несет?

    -  Проезжие, - ответил я, стараясь сделать голос приятным, - ищем, где переночевать.