-  Мой жених… хотя мы официально с ним не обручены, но я уже почти дала ему слово, - запинаясь, сообщила херсонка, - ему нужно стать более совершенным… Вам не кажется, что кто-то нас догоняет…

    Девица Раскина говорила задумчиво и монотонно, потому последняя часть ее фразы не сразу до меня дошла.

    -  Что догоняет? - переспросил я, повернув в ее сторону голову. - Вы о женихе?

    -  Какие-то люди, - неспешно ответила она, находясь, вероятно, «в тенетах» сладостных воспоминаний о женихе, которого со временем доведет до совершенства.

    Я обернулся. По белой дороге к нам приближалось темное пятно быстрой повозки. Разобрать, кто и на чем едет, было еще невозможно, и я не очень встревожился.

    -  Вы думаете, что это те самые бандиты? - дрожащим голосом поинтересовалась девица. - Может быть, нам поехать быстрее?

    Мне очень не хотелось, чтобы догоняющие люди были бандитами или озверевшими родственниками Ефимки, но удержаться от того, чтобы лягнуть непротивленку злу, я не смог, а потому ответил спокойным голосом:

    -  А если и бандиты! Что с того? Мы с вами объясним им, что они не правы и просветим насчет Евангельских истин.

    -  Бога ради, езжайте быстрее! - срывающимся голосом попросила Татьяна Кирилловна. - Они уже совсем близко!

    Я оглянулся. Действительно, попутчики нас уже почти настигли. Три крупные лошади споро несли невидимый за их крупами экипаж. Убегать от них на наших уставших кобылках было бесполезно, это дало бы выигрыш всего нескольких минут, не более. Потому вместо того, чтобы улепетывать, я свернул лошадей к обочине и натянул вожжи. Фаэтон остановился. Освободив руки, я вытащил из кармана браунинг, взвел курок и несколько оставшихся секунд ждал развития событий.

    То, что выше спин лошадей торчало несколько человеческих голов, могло говорить только об одном, и оно заговорило громогласными матерными словами и выражениями, произнесенными громкими и сиплыми голосами. Однако то, что я не пустился в бегство, видимо, смутило преследователей. Тройка не смогла сразу остановиться, и проехала дальше нас метров на тридцать. Теперь мы с девицей были укрыты за нашими лошадьми, а люди, сидящие в широких, легких санях, были перед нами на самом виду. Там сидели явно не революционеры, а мужики - это было понятно по их лексике. Преследователей было четверо, ровно столько, сколько патронов в моем «Браунинге». Одного из них, старика-хозяина, я узнал по фигуре. Лица остальных разглядеть было невозможно, но, судя по силуэтам, люди это были и крепкие, и очень злые.

    -  Эй, ты, иди сюда! - крикнул один из них, вылезая из саней. - Иди, говорю, а не то порешу!

    Сзади меня заскулила непротивленка и начала просить не сердить «мужичков». Я вылез из фаэтона и стал рядом с лошадьми. Было похоже на то, что огнестрельного оружия у крестьян нет, а то бы они уже начали стрелять.

    -  Иди сюда! Мать твою - перемать! - опять заорал страшным голосом все тот же мужик. - Иди, хуже будет!

    Без ружей они мне были не страшны, криков и угроз я не боялся и продолжал молча стоять рядом с лошадьми. Кричавший человек тоже не трогался с места, а его товарищи и вовсе продолжали сидеть в санях. Между нами началась, как написали бы в детективном жанре, «психологическая борьба нервов». Мне с пистолетом в руке выиграть ее было легче. То, что у меня есть оружие, старичок знал, а через него, вероятно, и его спутники, поэтому идти напролом не хотели. И вообще, за всех кричал и ругался только один, тот, что вылез из саней.