|
И все же было в их поведении что-то странное. Будто и не охотились они вовсе, а… — Фу! — выпалил Ворожцов, сбивая Тимура с мысли. — Фу! — Э, вы чего? — позвал перепуганный Мазила, успевший отбежать на порядочное расстояние. — Болонок дрессируем, — на взводе огрызнулся Тимур и, путаясь в движениях, кое-как перезарядил ружье. Псы подались вперед. Тимур вскинул обрез, собираясь пальнуть, но тут Ворожцов споткнулся и сел в лужу. На слепых собак это подействовало как спущенный курок. Пара псов бросилась в атаку. Сипло завизжала Леся. Тимур саданул в кучу серых тел не целясь. От визга и грохота заложило уши. Один пес упал замертво, остальные отступили, подвывая, но пара самых агрессивных все же накинулась на Ворожцова. Окончательно завалила на спину, сминая полупустой рюкзак. Ворожцов сдавленно гукнул, отчаянно задергался. Тимур, не особо разбирая, пнул ногой по одной из нападавших собак. Ботинок угодил в тугие ребра. Хрустнуло. Тварь с рычанием отвалилась от Ворожцова и ощерилась, держа в зубах кусок куртки. — Тимур… Вскрик потонул в свирепом рычании второго пса. Тимур со всей дури врезал по безглазой башке стволом и, схватив Ворожцова за шиворот, поволок его в сторону. Тот брыкался и размазывал кровь по лицу, уже не соображая, что делает. Чья именно была кровь, Тимур в суматохе не разобрал. Собаки опять подступали. Теперь вокруг почти потерявшей голос Леси и перепачканных в грязи Тимура с Ворожцовым собралась вся стая. Псы вскинули головы и завыли. Протяжный звук рубанул по нервам. Не успеть перезарядиться. Не убежать. Все, конец… Когда внутренняя глыба льда раскололась, оставив после себя эту одинокую мысль, Тимур замер. Ему вдруг стало зябко и одиноко. Тимур выпустил Ворожцова, тот осел. Вздрогнул, стал по инерции отползать дальше. — Что же ты, — обронила Леся. — Нельзя… Тимур так и не узнал, что «нельзя». Псы вдруг разом умолкли, и наступившая тишина ударила по ушам почище всякого воя. Леся осеклась. Остался только шум пульса в висках. Собаки застыли. Постояли так секунду, обернулись, словно вновь ловили слышные только им звуки. Зафыркали и затрусили прочь, оставив убитого сородича лежать на холодной земле. Тимур продолжал судорожно сжимать под мышкой разряженный ствол. Ворожцов наконец перестал возиться в грязи и приподнялся на локте, оглядываясь и соображая, что произошло. Левый рукав его куртки был изодран в клочья, сквозь бахрому ткани сочилась кровь. — Сильно цапнули? — взволнованно спросила Леся, помогая ему встать. Ворожцов не ответил, машинально поднимаясь на ноги и прижимая раненую руку к туловищу. Он смотрел не на девчонку, он смотрел на Тимура. Странно смотрел. Тимур перехватил этот гремучий взгляд, спросил настороженно: — Чего лупишься? — Спасибо, — прошептал Ворожцов. Тимур переломил ствол трясущимися руками. |
